снова потрогал ее тяжелые рыжие волосы, распущенные по плечам, еще не заплетенные в ночную косу. Элизабет показалось – огромный паук шарит по ее голове своими противными лапами.
– Уходи! – сказала она чуть слышно.
– Тихо ты! – шепнул он. – Перегородки тонкие. Если меня поймают, план сорвется!
Уже смелее он провел второй рукой по ее шее, плоской детской груди под плотным сукном сорочки.
– Просто сиди молча, – сказал он.
Но сквозь страх и оцепенение Элизабет поняла, что если сейчас не сможет его прогнать, если даст собою воспользоваться, то потеряет что-то очень важное, ту самую чистую силу источника внутри, о которой говорила старая королева. Придется всегда потом пить мутную воду.
– Пошел вон! – закричала Элизабет во все горло. – Не смей до меня дотрагиваться!
Тут же по палубе затопали ноги, сверху раздались крики. Бретт бросил на нее взгляд, полный смятения, страха и злости, – и был таков. Элизабет заперлась в каюте и не открывала, пока не проголодалась. На следующий день через дверь объяснила сэру Эдварду, что увидела плохой сон и закричала, через дверь же извинилась перед капитаном, сделав голос как можно более детским. На корабле было шумно, до Элизабет доносились резкие голоса, звуки торопливых шагов. Она не спала.
Потом Мистер Нос тихо и монотонно – добрые полчаса – стучался в ее дверь, пока она не открыла. Он принес ей тарелку каши и кружку светлого эля и сидел с нею, смотря, как она неохотно ест.
– Поймали, – наконец сказал он, шмыгнув своим огромным носом. – Признался.
– В чем? – спросила Элизабет.
– Нашли письмо у него в сундуке – к Великому Канцлеру мальтийцев. Все расписано – кто вы, чего вы, зачем вы… Государственная измена.
– И где он теперь? – голос плохо слушался Элизабет.
Старик вздохнул, помолчал, разглядывая свои руки, прежде чем ответить.
– В море правосудие короткое, мисс. Теперь он уже на дне, пожалуй. А с утра на рее висел. Капитан приговор зачитал, сэр Эдвард утвердил именем Ее Величества… Так что вот так вот.
Элизабет сидела прямая, напряженная, будто окаменелая. Старик положил ей руку на спину, погладил по волосам – совсем как тот вчера, но при этом совсем иначе. Элизабет рыдала у него на плече, пока нос у нее не стал таким же распухшим и красным, как и у него.
Мистер Нос уложил ее на кровать, накрыл покрывалом, уселся в ногах – Лиззи была совсем маленького роста, там оставалось много места – и стал петь ей старые детские песни, пока она не уснула.
Мост наш Лондонский пропал,
ах, пропал, ах, пропал,
Мост наш Лондонский пропал, дорогая леди…
На палубу Лиззи больше не выпускали, и у Мальты «Орел» не останавливался, шел под всеми парусами до Босфора, в голубую воду которого, по легенде, когда-то бросилась волшебная белая корова Ио – она была невинной девушкой царской крови, но ее полюбил бог Зевс, и тут-то и начались сплошные неприятности…