по внешности.
– Это лженаука, – решительно заявила Елизавета. – Внешность человека бывает обманчива.
– Ну, не скажите, – не согласился Красавин. – Для опытного наблюдателя заметить скрытые пороки человека не так сложно, как это кажется на первый взгляд. Но что мы спорим? Давайте просто поглядим на госпожу Данилевскую и сделаем выводы. Каждый – свои. А потом сопоставим результаты? Идет?
– Подсматривать за человеком, не подозревающим, что за ним следят, – это как-то нехорошо, – неуверенно сказала Лиза, тщетно пытаясь вспомнить, содержит ли Кодекс профессиональной этики адвоката прямой запрет на этот счет.
– А я пишу работу по психологии убийства, и мне, как исследователю, важны такие наблюдения, – вдруг признался Красавин.
Дубровская посмотрела на следователя с интересом. Надо же, поначалу она восприняла его, как пижона, щеголяющего модной строчкой там, где принято одеваться скромнее. Но, видимо, этот Красавин не столь примитивен, как ей показалось на первый взгляд. Получается, это она не умеет разбираться в людях?
– Ну что же, давайте попробуем, – неожиданно для самой себя согласилась Елизавета, вспомнив про свою начатую диссертацию, заброшенную теперь куда-то на антресоли. В конце концов, ее тоже можно назвать исследователем!
Дубровская испытала легкое разочарование, оттого что ее ожидания не оправдались. В воображении молодого адвоката успешная писательница должна была выглядеть как-то иначе. Разумеется, Лиза знала, что Данилевская еще молода. Стало быть, мудрый проницательный взгляд и особая одухотворенность на ее лице могут проявиться позднее. Но Диана выглядела так прозаично – в этой своей джинсовой куртке, огромной, словно с чужого плеча, тонком шерстяном свитере и несвежих спортивных брюках. Волосы ее были заправлены под резинку, что делало ее почти неотличимой от других женщин, грубых и озлобленных, содержащихся под стражей за убийства, разбои, грабежи. Взгляд Данилевской казался слегка затуманенным, потухшим и полным абсолютной безнадежности.
Это была усталая, измученная женщина, выглядевшая много старше своих законных тридцати лет, и если бы Дубровской пришлось ответить на вопрос: похожа ли обвиняемая Данилевская на человека, способного совершить особо тяжкое преступление, ей вряд ли бы пришел в голову однозначный ответ.
– Ну что, – спросил Красавин. – Полагаю, мы можем закончить наши физиогномические наблюдения? Итак, что скажете вы?
– Вы – автор идеи, вам и начинать, – уклончиво ответила Лиза, донельзя огорченная своей неспособностью к анализу.
– Как хотите, – улыбнулся он. – Итак, госпожа Данилевская – молодая и привлекательная женщина. Не удивлюсь, если у нее есть поклонники, причем не из числа почитателей ее книг. Бедняга муж, должно быть, порядком извел себя ревностью при такой-то жене.
– Стоп! – воскликнула Лиза. – С чего вы это взяли? Я видела Максимова и даже говорила с ним. Поверьте, он сломлен нынешним положением Дианы и думает только