Карла мысленно обновляла обстановку столовой, тоже не упуская при этом ни на секунду из виду исполненную достоинства фигуру священника. Время от времени Джейк чувствовал на себе чей-то трепетный взор; к концу службы ему стало ясно, что некоторые из прихожан при виде такой знаменитости, которой он уже стал, едва не впадали в священный ужас. Он также обратил внимание на заметные даже в общей массе молящихся странные лица: они выражали то ли глубокое раскаяние, то ли нетерпение – в полумраке было трудно разобрать. Джейк терялся в догадках до тех пор, пока один человек не обернулся в его сторону. Тогда ему окончательно стало ясно: это репортеры.
– Я получил настоящее удовольствие от проповеди, ваше преподобие, – не задумываясь солгал Джейк, пожимая на ступенях храма руку священнику.
– Рад тебя видеть, Джейк, – отозвался его преподобие. – Всю неделю мы следили за тобой по телевизору. Мои детишки кричали от восторга всякий раз, как ты показывался на экране.
– Благодарю вас. Помолитесь за нас Господу.
Затем они отправились на машине в Кэрауэй на воскресный обед к родителям Джейка. Жене и Ева Брайгенс жили в старом фамильном гнезде – медленно разрушающемся сельском доме, стоявшем на пяти акрах поросшей деревьями земли в самом центре Кэрауэя, в трех кварталах от Мэйнстрит и двух кварталах от школы, где Джейк и его сестра проучились по двенадцать лет. Оба, отец и мать, вышли на пенсию, но чувствовали себя еще достаточно молодыми для того, чтобы на лето отправляться куда-нибудь по стране в летнем домике на колесах. В понедельник они намереваются поехать в Канаду, а назад планируют вернуться только после Дня труда[8]. У Джейка не было брата, а старшая сестра жила в Новом Орлеане.
Воскресный обед, приготовленный матерью Джейка, являл собой типичное южное пиршество, с изобилием всевозможного жареного мяса, свежих – прямо с грядки – овощей, сваренных, обжаренных в масле, печеных и сырых, а также домашних булочек и печенья. На столе, помимо перечисленного, помещались два полных соусника, арбуз, дыня, персиковый мусс, лимонный пирог и клубничные пирожные. Съедена, конечно, будет только малая часть этих яств, остальное Ева вместе с Карлой аккуратно упакуют. В Клэнтоне семья сына целую неделю сможет не думать о покупке продуктов.
– А как твои родители, Карла? – поинтересовался мистер Брайгенс, передавая супруге булочку.
– С ними все в порядке. Я только вчера говорила по телефону с мамой.
– Они все еще в Ноксвилле?
– Нет, сэр. Они уже перебрались в Уилмингтон на все лето.
– Собираетесь их навестить? – спросила Ева, разливая чай из вместительного керамического чайника.
Карла бросила взгляд на Джейка, накладывавшего Ханне в тарелку бобов. Она знала, что ему вовсе не хочется обсуждать дело Карла Ли Хейли. После того, кровавого, понедельника каждый раз, как только они садились за стол, разговор неизбежно заходил о нем, и сейчас у Джейка абсолютно не было желания в который раз отвечать на одни и те же вопросы.
– Да, �