– эдакой падшей Офелией с тем же круглым личиком и нежным (скорее – лихорадочным) румянцем на щеках. Она вошла неслышно и остановилась перед Лизой.
– Какое золото тускнеет в костюмершах! Надо же… – сказала она, беззастенчиво пожирая Лизу глазами. – Ты именно такая, какой я всегда мечтала быть, – «в угль все обращающая»!
– А вы такая, какой мечтаю быть я! – не растерялась Лиза.
– Ты меня знаешь?
– В кино видела и на сцене… – Ей вдруг стало любопытно и неловко: женщина, стоявшая перед ней, была необычайно красива, недосягаема. Многие называли ее гениальной.
А потом были годы учебы и съемки «Безумия». То, что играть будет именно Анастасия, у Лизы не вызывало никаких сомнений. И эта странная роль стала ее лучшей работой в кино. Лучшей и последней.
– Ты пьешь или – ангел? – прервала ее воспоминания актриса. – Угостишь?
Лиза подошла к стойке и заказала коньяк. Лицо актрисы сразу же оживилось, заиграло румянцем. Она выпила залпом. Лизе стало грустно.
– Ты что-то делаешь сейчас? – спросила Анастасия Юрьевна.
– Нет. Я осталась на кафедре. Работаю.
– Ну и молодец. Ну и правильно, – почему-то обрадовалась собеседница. – Целее будешь. Таким, как ты, лучше сидеть тихо, как мышка… – Актриса неточным движением поднесла палец к губам, и Лиза с ужасом поняла, что ей хватило бы и наперстка, чтобы опьянеть. – Скушают тебя, ох, скушают. Не завистники, так мужики. Но знаешь, что я тебе скажу – не давай себя сломать. Гнуться – можешь, а вот так, чтобы надвое, да еще и с треском, – нет. Не то время для таких, как мы, не то… Я вот родилась «Настасьей Филипповной», а что вижу: мелочь, дрязги, ручонки потные. Ты когда-нибудь сними что-то по Достоевскому, а? Не сейчас, а когда-нибудь. Я у тебя хоть стол обеденный готова сыграть. Обещаешь?
– Конечно, Анастасия Юрьевна. Только когда это будет…
– Ну вот когда будет, тогда и позовешь… – Тон ее стал агрессивным. – А не будет – туда тебе и дорога. Значит, родилась ты костюмершей, костюмершей и умрешь! Давай еще выпьем, если денег не жалко, конечно…
Лиза заказала ей еще коньяку.
– Теперь уходи! – сказала актриса, уставившись на рюмку.
– Простите меня… – сказала Лиза.
– За что это? – вскинула глаза Анастасия, – Я, может, у тебя только и сыграла по-настоящему. За это и сдохнуть не жалко. Но я не сдохну. Ну все, иди, иди. Я злая становлюсь, когда выпью.
Лиза поднялась. На пороге оглянулась. Актриса сидела, склонив голову, скрестив еще стройные ноги в грубоватых чулках. Лиза заметила, как по одному из них побежала «стрелка». И эта «стрелка» как будто прошила насквозь и ее сердце.
3
Мама привела Лику немного раньше. Девочка сидела на ковре и сосредоточенно рисовала что-то на листке бумаги, приговаривая: «Пля-пля». Лиза знала, что в переводе это означает – «писать». Лиза тихонько остановилась в дверях. Она смотрела на круглую пушистую голову с мягкими,