в самом цветущем состоянии… Дьявол!.. Но так как, господа, я никогда не кредитую, то вынужден предложить вам нечто другое. Мы сильно скучаем в последнее время, а потому было бы совсем не дурно поразвлечься обществом ваших прелестных жен и дочерей, пока вы не внесете мне всей назначенной суммы… вам и не нужно будет спешить… Ну-ка, Ла Кош и Сент-Эгрев, выбирайте. Я, со своей стороны, беру себе эту прехорошенькую малышку, графиню де Гастин. Похоже, я удачно выбрал; она – лакомый кусочек, которым не пренебрег бы и сам король!
Женщины обмерли со страху; мужчины заскрежетали зубами в бессильной злобе.
Солдаты хохотали; Ла Кош сморкался; Сент-Эгрев теребил усы.
Дез Адре подошел к Бланш; госпожа де Ла Мюр кинулась между ним и дочерью.
– Пощадите! Пощадите! – взмолилась она.
– Давай, Ла Кош! – промолвил дез Адре.
Ла Кош подошел и, словно соломинку, подхватил баронессу.
– Матушка! – вскрикнула Бланш.
– Дитя мое… доченька… я…
Госпожа де Ла Мюр не закончила, не смогла закончить. Когда Ла Кош передал ее в руки солдат, она уже не дышала.
– Что такое, голубушка? – обратился дез Адре к Бланш. – Неужто мы предпочитаем нашего красавца Филиппа де Гастина этому ужасному барону дез Адре? Впрочем, я сознаю, что слишком стар для вас… Сент-Эгрев, уступаю тебе дочь барона де Ла Мюра, мой мальчик: бери ее!
– Премного благодарен, господин барон! – ответил Сент-Эгрев, теребя усы, и обвил рукой гибкую, стройную талию Бланш.
Но она оттолкнула его с силой, которой нельзя было подозревать в таком воздушном существе.
– Я поклялась тебе, Филипп, – крикнула она мужу, – умереть, если нельзя быть твоей… И я сдержу слово!.. Прощай!
Она быстро вынула из складок своего подвенечного платья кинжал, поразила им себя в грудь и безжизненно упала на паркет.
Мы не станем описывать, что было дальше.
Есть такие преступления, о которых рассказывать не следует.
Пока одна часть солдат дез Адре подталкивала к двери зала гостей Ла Мюра, пьяных от ярости и отчаяния, и вынуждала их подняться на платформу донжона, другие солдаты – или, скорее, другие разбойники, – словно гнусная свора, вырвавшаяся из рук столь же гнусного охотника, набросились на честных женщин, невинных девушек, начав срывать с них драгоценности и украшения.
Затем, забросив их – полумертвых, а то и вовсе уж мертвых – себе на плечи, эти бандиты направились со своими жертвами к темным глубинам лестницы.
Дез Адре, а вместе с ним и Ла Кош и Сент-Эгревом досмотрел эту ужасную охоту до самого последнего ее эпизода.
Наконец, когда последний солдат исчез за дверью, барон промолвил:
– Хе-хе! Попортили мы им немного свадьбу, а, господа?
– Бедняжка! – произнес Сент-Эгрев, склонившись над неподвижным телом Бланш.
– Тебе жаль ее, шевалье?
– Она была так хороша!
– Да, хороша, но какая дура!.. Ладно еще, я ей не понравился, но уж тебе-то ее Филипп