она, напротив, принялась приводить мужчину в чувство – проверенным и чаще всего используемым способом.
– Это я с Кольки Емельянова начала, – усмехнулась Наталья, вспомнив родной детский дом и оттого немного мягчея сердцем, – откусила полуха и сразу поняла, как надо разговаривать с мужиками.
Очередной мужик, чернобородый боевик, очнулся, когда его уши приняли интенсивно бордовый цвет. Казалось – откуси Мышка сейчас у него половину уха, как когда-то Басмачу, тугая струя крови забрызгала бы все стены этой достаточно просторной комнаты. В его глазах по-прежнему плескался страх перед «Чертовой девкой», и именно с этого вопроса Мышка начала допрос.
– Я тебя не помню, – придавила она бородача к полу тяжелым взглядом, – откуда ты знаешь меня?
Наталья говорила на пушту, пробуя каждое слово на язык, вспоминая оттенки древнего языка. Она словно собиралась прямо отсюда, из города трех религий, отправиться в афганские горы, чтобы с ходу ворваться в бой, приняв одну из сторон. Увы, или к счастью, теперь в этой истерзанной стране все стороны были исключительно внутренними. Внешнего врага, против которого могли бы объединиться такие вот бородачи, в Афганистане не было.
– Как долго? – задала себе вопрос Мышка, вспоминая историю, в которой этот стратегический для Азии регион периодически топтали сапоги иноземных солдат, – в том числе и мои…
Бородач, без всякого понуждения назвавшийся Асадуллой, что означало Лев аллаха, тут же напомнил Наталье те годы.
– Тебя, Шайтанкыз, знали все командиры моджахедов, – с неподдельным уважением ответил Асадулла, – нам даже листовки привезли с твоим портретом. И суммой награды за твою голову.
Крупина особой гордости не ощутила; даже не стала интересоваться количеством нулей в той самой листовке. Если что-то и погладило ее самолюбие, так это тот факт, что ее, сорокалетнюю, узнали с листовки почти двадцатилетней давности. Но это в ней заговорила женщина; агент же три нуля один недовольно поморщился глубоко внутри себя. Это «все командиры» означало, что ее могут узнать и другие бывшие враги.
– Которые, кстати, сейчас командуют в Кабуле.
Понимание того факта, что по стопам военной юности, закончившейся так страшно, все-таки придется пройтись, уже поселилось в душе. Когда? Неизвестно. Но не скоро – не завтра или послезавтра. Это становилось ясным по мере того, как Асадулла говорил, не утаивая ничего, что знал. И об этой попытке террористического акта, и о главарях, действительно заседавших теперь в высоких кабульских кабинетах, а главное – о том, что и за этой попыткой, и за многими другими, которые совершаются сейчас, или запланированы на самое ближайшее время, стоят непонятно какие люди.
– Но очень богатые, – так охарактеризовал нанимателей Асадулла, – столько денег у нас никогда не было. Даже когда американцы помогали против вас, русских.
– Теперь