уместно говорить о русской модели глобализации либо альтер-глобализации в духовно-политическом смысле; также и о параметрах «нравственного мира России», которые, в отличие от «религиозных ценностей», могут прямо проецироваться вовне как цивилизационные стандарты, как всемирная, универсально-«всечеловеческая» программа нашего континента-цивилизации).
Я уверен, что коллеги найдут еще несколько принципов-кандидатов на включение в список постулатов национального согласия. Не назрела ли необходимость всем представителям идеологического консерватизма сообща сформулировать документ подобного рамочного утверждения условий существования России?
Между тем, значение исторического момента состоит в том, что России собственно некуда больше эволюционировать как только к вменяемому идеологическому консерватизму. Все другие пути сейчас означают возобновление разрухи и смуты. В одной из своих статей на АПН я предлагал увидеть в текущих событиях аналогию со сталинским «годом великого перелома» (1929 годом). Напомню, в чем состояла суть этой аналогии. Путин, подобно Сталину, в 20-е годы, давшему возможность внутри НЭПа и партийной демократии вызреть новому курсу на социализм в отдельно взятой стране, дал возможность вызреть в послеельцинской России идеологическому консерватизму, – идеологии России-материка со своими небесными корнями и со своей исторической традицией. Во многом вопреки собственному сознанию, вопреки теоретической и прагматической логике, Сталин тогда, и Путин теперь обращаются от Смутного времени, от революционного перепахивания России к «новому курсу». В этом состоит смысл «великого перелома» как сценария политического развития.
Для большинства идеологических консерваторов тезис о каких-то завоеваниях постсоветской России, которые «хорошо бы сохранить», представляется абсурдным. Но логика истории такова, что для власти, наследующей революционерам и разрушителям, действительность может быть описана только в превращенных терминах. При этом речь идет не о каких-то абстракциях, а о вещах объективных: распаде и дезинтеграции национально-государственного единства, разрушении инфраструктуры, социальной системы и т. д.
Что созидательного происходило в России Смутного времени 90-х годов? Может быть, бум строительства, так называемый «коттеджный бум»? Но он же является обратной стороной «распиливания» фондов конкретных предприятий бывшего СССР. Этот частный пример иллюстрирует не преумножение национального достояния, а его рассредоточение и расточение – и так во всем, и так повсюду. Либералы внушали, что строят в России «рынок», хотя они забыли уточнить, что «рынок» учредили на месте «страны-фабрики». Чтобы из фабрики получился рынок, нужно не строить, а наоборот очень многое сломать и выгрести, освободив место.
Либералы внушали, что строят в России «рынок», хотя они забыли уточнить, что «„рынок“ учредили на месте „страны-фабрики“». Чтобы из фабрики получился рынок, нужно не строить, а наоборот