идеологии. Однако, что любопытно, Малявин в данном случае проскальзывает мимо ядра интегрального консерватизма – которое можно обозначить как политический традиционализм или динамический консерватизм. Вместо того чтобы разобраться в сути и потенциале этой доктрины, критик предпочитает навешивать на нее несвойственные ей пороки.
Подлинный консерватизм символизирует не статику, не бездвижность, но самодержавие субстанции, удержание ее целостности и здоровья, в том числе через устранение разрушительных вирусов. Поэтому традиционное охранительство в исконном древнем значении – solos conservator – выявляет не пассивную, а активную сущность консерватизма. В народной фразеологии эти же смыслы представлены в выражениях типа «ты мой ангел-хранитель» – олицетворяющих добрую спасительную силу, которая оберегает человеческую душу от ошибок и влияния темного начала. «Не плюй направо, там ангел-хранитель», – пословица, высвечивающая внутреннюю связь между архетипами консерватизма и «правоты», «правого пути», «правой руки».
Метафизика этого ядра консервативной идеи опознается как «подвижный покой» и «консервативная динамика», «божественный подвиг (снисхождение неба на землю)» и в то же время «безмолвное кипение». К этому парадоксу сводится сущность любой долговечной традиции, любых драгоценных для человечества преемственностей, опираясь на которые, всегда строятся социальные и политические порядки. «Консервативная революция» и «либеральный консерватизм» с разных концов высвечивают эту же истину, это же очарование консервативной идеи, но они призваны не воплощать эту истину, а пародировать ее и паразитировать на ней. Поэтому первая из этих идеологий извращается до срыва из состояния более высокоорганизованной социальной инерции к более низким порядкам той же инерции, а вторая сводится к «притормаживанию прогресса».
Кажущаяся многим критикам абсурдность «динамического покоя» выражает самую суть консервативной идеи, которая ни в коей мере не тождественна инерции либо торможению. Косность и застойность свойственны только тем видам консерватизма, которые поражены вирусами «современности». Все революции проистекают из этого смешения – вирус разложения и дезинтеграции ценностей поражает верхи традиционного общества, лишает их внешний «консерватизм» его внутренней силы, подтачивает его основания. «Рыба гниет с головы». Эта максима способна объяснить, почему любая революция в сущности своей является революцией сверху.
Динамический консерватизм (термин, встречающийся у богослова В.Н. Лосского) представляет собой не пассивный модус охранительного начала, а начало самоисправления и самовыправления, «правого движения» в человеке. Рыба, будучи тяжелее воды, тем не менее, устраивается так, что может свободно господствовать над водной стихией. Птица, будучи тяжелее воздуха, проделывает то же самое в своей стихии. Динамический консерватизм в отличие от своего