заказывал пиццу?
– Я не заказывал, – ответил Главный, наливая из бутылки.
– Ждать не будем! – категорично заявила Мальвина. – Можно было и в номер заказать. Пошла красоваться…
– Все, все, сели! Танюша, давай, поднимайся с кровати, а то уснешь! Всем налито? Серега, тебе слово.
Главный взял стакан, расправил плечи, выпятил грудь.
– Дорогие друзья! В этот день все прогрессивное человечество…
– Включая хлеборобов Якутии… – вставил я.
– И оленеводов Кубани… – добавила, смеясь, Мальвина.
– … отмечает праздник Великого Октября! – закончил предложение Серега. – Поэтому, предлагаю выпить… – мой друг обвел взглядом всю компанию.
– … за прогрессивное человечество, – продолжил я.
– … которое, несмотря ни на что, – подсказал Маля.
– … отмечает этот праздник! – выкрикнула Нинуля. – Ура!
– Ура!!! – дружно подхватила вся группа, и на двести пятьдесят граммов водки стало меньше.
– Повезло нам, что встречаем праздник в турпоездке, – закусывая огурчиком, проговорила Мальвина. – А то бы дома на демонстрацию погнали.
– Демонстрация – это внутренний порыв народных масс к объединению во имя достижения какой-либо цели, – констатировал Серега, прожевывая сало.
– Тебе агипросветом руководить! – Я посмотрел на Таню. Она сосредоточенно доедала третий огурец.
– А у нас в Новороссийске, когда норд-ост дует, то все как пьяные идут, – вступила в разговор Нинуля.
– Почему «как»? – спросил Главный.
– Вы мне не верите? Знаете, как норд-ост дует? Один мужчина в прошлом году на демонстрации погиб. Ему дали чей-то портрет на палке нести. Портрет большой – метр на метр. А ветер сильный был. Ну, тот мужчина примотал древко к себе веревками. Сам руки в карманы засунул. Так и шел. Уже колонна мимо трибуны прошла, и демонстрации вроде конец. Вдруг налетел шквал, и мужчина опомниться не успел, как его ветром потащило вместе с портретом и головой об чугунную урну. Вот так!
– Насмерть? – с ужасом в глазах спросила Таня.
– Конечно! – хладнокровно, словно врач-патологоанатом, изрекла Нинулая.
– Надо было ему к ноге ядро привязать. – Сделал вывод я и обратился к Сереге. – Ты как думаешь?
– Два!! – компетентно добавил мой друг.
– С вами серьезно говорить совершенно невозможно! – Обиделась Нинуля.
– Это потому, что мало выпили, – пояснил Главный и взял в руку бутылку.
– Кате оставьте.
– А где ее, кстати, черти носят?
– Уже час прошел, как ушла. – Маля глянула на часы.
– Наверное, пицца большая, никак доесть не может! – предположил я.
– Я пойду, поищу!
И как только Нинуля высказала свое предложение, дверь комнаты распахнулась и влетела Кэт. Ее покрасневшее возбужденное лицо и сверкающие глазки не оставляли сомнений, что она изрядно вмазала.
– Ой,