что она с трудом сдерживает тошноту и ее сейчас вот-вот вырвет. Царица, сдерживаясь из последних сил как-то странно хоркнула, потом фыркнула и, наконец, резко наклонившись вперед, захохотала. Обезьянка тут же, взвизгнув, соскочила с кресла, а ихневмон недовольно поднял голову. Вестник, который в этот момент пытался отпить вина из кувшина, от неожиданности булькнул и закашлялся, что еще больше развеселило царицу.
– Скажи-ка, бог! Ой, не могу! А я чуть было не приняла тебя за оборванца! – хохотала Нейтикерт. – Так какой же из богов? Может Ра – отец мой? Иль может быть Осирис? А синяк, синяк откуда о, Осирис? Не очень-то, видать, ты ладишь со своей Исидой. Нет, ну что же ты так похож на проходимца, бог, ведающий буквально все, а в том числе и остальное!
Смеющаяся царица удивительно похорошела. Нет, не стала красивей, просто прекрасное и совершенное каменное изваяние вдруг превратилось в очень живую хохочущую девчонку, хватающуюся за щеки, прикрывающую ладошкой рот, откидывающую назад голову и машущую на ночного гостя руками.
Отсмеявшись, царица переколола ослабший в волосах огромный белый гребень из слоновой кости, отведя волосы за уши и продемонстрировав изрядно порозовевшие щечки, вытерла глаза, пригубила кубок, взглянула весело на божественного гостя, и спросила:
– Так значит бог?
– Получается что так. – не стал скромничать пришелец.
– И мир, что есть вокруг, от тебя неотделим?
– Ну, разумеется. Меня не будет и он исчезнет.
– И я всего лишь твое воображенье?
– Не совсем так, но очень похоже.
Царица взяла со стола медный систр и встряхнула его, по саду разлился чистый хрустальный звон, и в глубине сада зажглись два красных огонька и поплыли меж темных стволов деревьев. Неторопливой трусцой на свет вышел леопард. За ним – второй. Оба мау, все еще резвившиеся на песке, зашипели и кинулись к ближайшей пальме. Хищники легли по обе стороны от царицы и недружелюбно уставились на странника светящимися, слегка подергивая хвостами. Чуть погодя, будто этого было недостаточно, оттуда же, из темноты, выдвинулся черногривый лев, потянулся, открыв здоровенную пасть, зевнул с рычащим подвывом и завалился на бок, затем перевернулся на спину и начал ерзать по песку спиной.
– А теперь, повелитель синяков, бог ссадин и царапин, мы продолжим наш разговор о твоей сущности божественной. Меня эта тема весьма интересует, почти с самого рожденья.
– Ну, а для чего все эти хищники, царица?
– А я ж, откуда знаю? Спроси-ка это у своего воображенья. Ведь этого всего, как я понимаю, нет. Чего же ты этак изволновался?
Нейтикерт издала еле слышное шипение, и леопарды поползли к вестнику, ощетинив усы и пристально глядя светящимися глазами, а лев перестал валяться и принял позу сфинкса и посмотрел на вестника, словно только что увидел.
– Согласись, неожиданный мой бог, что несколько странное у тебя воображенье.
Леопарды