своим ушам.
Ольга Васильевна взглянула на меня более пристально и спросила, причем тон ее голоса стал намного прохладнее:
– Мне кажется, что вас это не слишком удивляет, Лиза. В чем дело? Вам что-то известно об этом деле?
– Нет. Я не знала, что их уже пять… – Задумчиво проговорила я.
– Как это «уже»? А сколько их было? Лиза, я вас не понимаю! – Она заметно нервничала и машинально теребила маленькую белую полоску пластыря на пальце. Почему-то я уставилась на этот пластырь, который выглядел совершенно нелепо на ее ухоженной руке и не могла отвести от него глаз. Ольга Васильевна заметила это и сжала руку в кулак.
– Почему вы молчите, Лиза? Что вы знаете о пропаже девушек?
– Значит, пропадали только девушки? – Ответила я вопросом на вопрос.
– Да. Только девушки. Но я все еще жду объяснений.
– Объяснять, собственно говоря, нечего. – Пожала я плечами, понемногу приходя в себя после оглушительной новости. – Моя соседка, Оксана Сазеева, собиралась поступить в наш институт. Так вот, после того, как она вошла в аудиторию приемной комиссии, чтобы подать документы, ее никто не видел вот уже несколько дней. Это все.
Вентцель опустила глаза, просматривая какой-то список, лежащий перед ней на столе и сказала упавшим голосом:
– Да, эта девочка есть в списке пропавших. – Она откинулась на спинку стула и устало прикрыла глаза.
– Когда стало известно о том, что девушки исчезли? – Осторожно спросила я.
– Вчера. Родители девушек утверждают, что их дети исчезли из стен нашего института. Есть свидетели, как они сюда входили, но, как и в случае с вашей соседкой, никто не видел их после. Мы даже не знаем, покидали они здание или нет. Они просто исчезли, войдя сюда. Бред какой-то.
Я понимала, что она должна сейчас чувствовать. Если все окажется правдой, то репутации института будет нанесен громадный ущерб.
– У них есть какая-нибудь версия? – Спросила я как можно деликатнее.
– Не знаю. Они не ставят нас в известность относительно своих соображений по этому поводу. Допрашивают всех подряд, вместе и по очереди. Мне показалось, что они считают, что это дело рук какого-то маньяка.
– Маньяка? Возможно. Но чем он руководствовался? И почему выбирал жертв именно в нашем институте? Он что, противник медицины?
Шутка не удалась. Вентцель даже не улыбнулась.
– А можно мне узнать имена пропавших девушек?
– Конечно. Но что толку? Впрочем – на, читай. – Она подвинула мне через стол тот самый листок бумаги. Я взглянула на текст и ровные компьютерные строчки поплыли у меня перед глазами. Кроме Тани Топкиной и Оксаны, о пропаже которых я уже знала, там значились еще три имени: Чирко Галя, Полонская Катя и… Ежова Инна.
Я подняла глаза и увидела, что Вентцель внимательно наблюдает за мной. Она наверняка заметила, что я вздрогнула, увидев в списке пропавших фамилию Ежовой и теперь пыталась определить, почему я так среагировала.
– Что с тобой? – Ее голос