впрочем, нет.
О самоубийстве я думала все время. Казалось, вот он, ответ, – в буквальном смысле. Оставшись одна, я представляла, как ввожу в калькулятор все слагаемые моей жизни, пальцы мелькают, как у супергероя, нажимаю кнопку «равняется» – и на панели большими красными буквами вспыхивает: «УБЕЙ СЕБЯ». Я уже пыталась, в колледже: собирала все таблетки, которые могла найти, затем отправилась в больницу, закрылась в туалете для медперсонала и там их съела, полагая, что труп в больнице никого не удивит и от него тут же избавятся. О том, что меня легко откачают, если найдут, я, конечно, не подумала. Так оно и случилось. У меня всегда были нелады с логикой.
Потом меня забрали насмерть перепуганные и огорченные родители. То есть это папа перепугался, но оставался таким же милым и вялым, а вот мама явно была не в себе. Я вызывала у нее отвращение. Она старалась не дотрагиваться до меня и всю дорогу трепалась о всякой ерунде: что мне надо постричься, или о поставках лазурита из Таиланда – о чем угодно, но не о том, что произошло. Не потому, что это до такой степени ее огорчило или сама мысль о моей попытке причиняла ей боль – нет, она была в ярости. Тут-то до меня дошло, что мамочка у меня – змея подколодная. Не успела я об этом подумать, как ясно вспомнила свое детство. Ведь как всегда было: если я слушалась, вела себя культурно, прилично выглядела и ни в чем ей не перечила, тогда ее все устраивало. Теперь, когда выяснилось, что я больна, она считала меня второсортным товаром, оправдываясь, что это не ее вина, что в ее чилийской семье с идеальной родословной такого не водилось. Как-то раз она начала мне выговаривать, что я трачу молодость впустую, мол, у нее в мои годы уже было двое детей и второе замужество. А мне не больно-то хочется залететь в семнадцать лет, ответила я, выйти замуж, чтобы потом бросить бедолагу, не успевающего за моими аппетитами, и уехать с ребенком в Лондон, где найти себе богатенького простака, держать его под каблуком и сорить его деньгами направо и налево, строя из себя Фриду Кало. С усами, но без таланта. Можете себе представить ее реакцию.
Я ходила в психологическую консультацию: не обижайтесь, но это пустая трата времени. Мне прописали таблетки, которые превращали меня в ходячий труп, я тупела и ничего не чувствовала – ни печали, ни радости, ничего. С таблетками я не человек, а полено. Сперва в «нормальной» жизни была какая-то новизна: я ходила в паб, смотрела телик, спала по восемь часов, как все люди. Но без мании жилось скучно. Мания стала большой частью меня. Без нее я, как разорившийся аристократ, жила в нетопленой гостиной огромного особняка, а остальные комнаты были заперты, и мебель в них покрыта белыми простынями – от пыли. Не жизнь, а существование.
Постепенно эффект от таблеток слабел, и я скатывалась в прежнее состояние. Тогда меня переводили на другие, и так продолжалось месяцами: новые лекарства, жуткие побочки… А иногда просто хотелось драйва, и я забивала на лечение, и попадала в передряги, и снова были эти невероятные ночи, и жуткие депрессии. Я меняла места работы, меняла приятелей, изменяла