лучше, ваше величество; может ли благословение Божие пребывать над страной, где находятся такие упрямые еретики?
– Изменившие Богу вряд ли могут быть верными подданными короля, – заметил Боссюэ. – Могущество вашего величества только возросло бы, не будь у них в ваших владениях их храмов, как они называют свои еретические притоны.
– Мой дед обещал им свое покровительство. Вам самим хорошо известно, что они состоят под защитой Нантского эдикта.
– Но вы, ваше величество, можете изменить содеянное зло.
– Каким образом?
– Отмените эдикт.
– И бросить в распростертые объятия моих врагов два миллиона лучших ремесленников и храбрейших слуг Франции? Нет, нет, отец мой, надеюсь, я достаточно ревностно отношусь к нашей матери-церкви, но есть и некоторая доля правды в словах де Фронтенака о зле, происходящем в результате смешения дел сего мира с интересами мира дальнего. Что скажете вы, Лувуа?
– При всем моем почтении к церкви, ваше величество, не смею умолчать, что, верно, сам дьявол наградил этих людей изумительным умением и ловкостью, благодаря чему они – лучшие работники и купцы королевства вашего величества. Не знаю, чем мы будем пополнять казну, потеряй мы таких исправных плательщиков податей. Уже и так многие из них покинули отечество, а с отъездом прекратились и их дела. Если же они все оставят страну, то для нас это будет хуже проигранной войны.
– Но, – заметил Боссюэ, – как только известие распространится по Франции, что такова воля короля, ваше величество может быть уверенным, что даже худшие из ваших подданных, питая любовь к вам, поторопятся войти в лоно святой церкви. Но пока существует эдикт, им будет казаться, что король равнодушно относится к этому вопросу, и они могут пребывать в своем заблуждении.
Король покачал головой.
– Это упрямые люди, – возразил он.
– Если бы французские епископы принесли в дар государству сокровища своих епархий, – заметил Лувуа, лукаво взглянув на Боссюэ, – то мы смогли бы, вероятно, существовать и без налогов, получаемых с гугенотов.
– Все, чем располагает церковь, к услугам короля, – коротко ответил Боссюэ.
– Королевство со всем находящимся в нем принадлежит мне, – заметил Людовик, когда они вошли в большую залу, где двор собирался после обедни, – но надеюсь, что мне еще нескоро придется потребовать от церкви ее богатства.
– Надеемся, сир! – вымолвили, словно эхо, духовные особы.
– Однако прекратим эти разговоры до совета. Где Мансар? Я хочу взглянуть на его проекты нового флигеля в Марли.
Король подошел к боковому столу и через мгновение углубился в свое любимое занятие: он с любопытством рассматривал грандиозные планы великого архитектора, осведомляясь о ходе постройки.
– Мне кажется, вашей милости удалось произвести некоторое впечатление на короля, – заметил Лашез, отведя Боссюэ в сторону.
– С вашей могущественной помощью, мой отец.
– О, можете быть уверены, я не упущу случая протолкнуть доброе дело.
– Если вы приметесь за него, этот вопрос можно считать решенным.
– Но