не доводилось проводить столько времени на заднем сидении автомобиля. Сначала он был озадачен, потом обеспокоен, потом раздражен, потом взбешен, а потом… смирился. Так вот что значит знаменитый русский фатализм, думал он. Смотреть сквозь запотевшее стекло, как все твои добрые намерения тонут в колоссальном бардаке, окружающем тебя), в прежней жизни был звукоинженером.
Он был болтлив, рассказывал массу потрясающих историй, в которых его пассажир не понимал ни слова, и еще курил сигареты с чудовищным запахом, доставая их из прелестных пачек.
Когда у Шарля звонил мобильный и он утыкался в трубку, тот, видимо из деликатности, спешил погромче врубить музыку. Отнюдь не балалайки, и даже не Шостаковича, а свой любимый местный рок. От «эффекта Ларсена» темнело в глазах.
Удручающе!
Как-то вечером, на заправке, Виктор снял рубашку и наглядно продемонстрировал всю свою жизнь. Все ее этапы подрагивали на его теле в виде татуировок. Он развел руки в стороны и, словно балерина, исполнил полный поворот, а Шарль смотрел на него круглыми глазами.
Это было… удивительно…
Повидался с местными приятелями: соотечественниками, немцами, русскими. Выдержал множество встреч, совещаний, вздохов, насмешек, придирок по пустякам, один невозможно долгий обед, потом снова надел каску и сапоги. Ему что-то много и долго говорили, сбивали с толку, хлопали по спине. Когда увидел ребят из Гамбурга, окончательно развеселился: те приехали устанавливать климатическое оборудование. Вот только где, спрашивается, они собирались это делать?
Да, в конце концов, развеселился. Чего из себя Наполеона строить, когда стоишь по колено в дерьме.
Пошел к бытовкам начальства, где его ждали два типа, точь-в-точь персонажи из фильма братьев Карл Маркс.[41] Покруче настоящих, со здоровенными пушками, похожие на ковбоев в состоянии абстинентного синдрома. Нервные, бледные, уже раздраженные. Уже рвущиеся в бой…
Милиция, сообщили ему.
А! ну конечно.
Все остальные, приглашенные для беседы, в основном рабочие, говорили разве что по-русски. А где же переводчик, который обычно работал с ним? Баланда позвонил в офис Павловича. Его заверили, что молодой человек, прекрасно говорящий по-французски, уже в пути. Хорошо. А вот и он, стучит в дверь, весь красный и запыхавшийся.
Началась беседа. Скорее допрос.
Когда очередь дошла до него, довольно быстро понял, что мимика Старского и Хатча не вполне адекватна его словам. Повернулся к переводчику:
– Они понимают, что вы им сейчас говорите?
– Нет, – отвечал тот, – они говорят, таджик не пить. Гм…
– Нет, то, что я вам только что сказал? Про контракты господина Королева…
Переводчик кивнул, снова заговорил, милицейские глаза округлились.
Так что?
– Их говорят вы гарантёр.
??!?
– Извините, что спрашиваю, а вы… вы как давно говорите по-французски?
– В Грейнообле… – отвечает он с ангельской улыбкой.
Вот черт…
Шарль