Андре только что вошел в дом и теперь сушил свою бороду с помощью большого шелкового платка. При этом он разговаривал сам с собой, по всей видимости, не заметив, как некий компаньон оставил его в одиночестве.
Они вышли под дождь. Перед ними в обе стороны простиралась полукруглая терраса, центр которой приходился на входную дверь. Здесь уже царил такой мрак, что балюстрада и ряд деревьев, посаженных вдоль нее, слились в единую изломанную композицию, едва различимую на фоне быстро наступившего непроглядного облачного вечера. Холодный воздух наполнял запах не сразу понятного происхождения. Требовалось время для осознания, что так – невероятной смесью свежести и гнили – пахла сырая зимняя земля. Дождевые капли мягко стучали по каменным плиткам террасы, а скопившись, журчали в невидимых сейчас водосточных трубах, уносясь в постепенно наполнявшуюся канаву вдоль подъездной дорожки. Невольно они замерли на месте. Возможно, каждому представлялось, что сейчас предстоит вступить на неизведанную прежде территорию, или же просто их остановило ощущение дискомфорта от холода и сырости. Открытые зонты нелепо колыхались под классических пропорций портиком с колоннадой перед входом. Затем они сбежали по ступеням и пересекли левое крыло террасы.
У самой ее оконечности показался смутный силуэт автомобиля, припаркованного капотом к дому.
– Арчи! – крикнул Руперт. – Включи свет!
Донесся неясный ответный возглас, и со стороны машины ударил яркий луч. Подойдя ближе, они увидели руку, которая высунулась из окна и пыталась регулировать положение дополнительной фары, установленной на крыше автомобиля. Они повернулись по направлению луча. Раст-Холл возвышался прямо над ними. Неприветливый, но и не угрожающий каменный массив, теперь ясно различимый среди мрака. Луч фары скользнул по террасе, описал зигзаг по портику, заставив тени колонн мелькать как спицы безумного колеса, выхватил на мгновение ионические капители, перепрыгнул на фронтон и задержался на огромном, но единственном, похожем на светящийся глаз циклопа круглом окне под скатом крыши. Затем луч опустился на бордюр, окаймлявший фронтон и сфокусировался. Каждый из группы издал при этом восклицание, соответствовавшее его характеру и темпераменту. Потому что поперек архитрава, где в классическую эпоху традиционно вырезали красивые стихотворные строки или посвящения богам древности, красной краской была выведена надпись. Очень простого содержания:
ЭТО ДУРОСТЬ-ХОЛЛ
Второй раз за день Уинтер почувствовал, как струя дождевой воды попала ему за шиворот.
– Слабовато, – сказал он. – Явно уступает по силе воздействия произведению, оставленному на стене вашей соседки миссис Бердвайр. Грубо, но на этот раз совершенно не смешно.
Никто не поддержал его. Царила тишина. Он снова посмотрел на эффектно подсвеченную надпись и произнес уже более спокойно:
– Странно. Определенно странно.
Из недр бледно-кремового а