– этот любовно-антилюбовный роман написан в один год с любовно-антилюбовным стихотворением Бродского.
ЕЛЕНА КЛЕПИКОВА. Злобное стихотворение.
ВЛАДИМИР СОЛОВЬЕВ. Ну да, женщины его воспринимают негативно. А мне нравится. Один из редких прорывов в высокую поэзию у позднего Бродского.
Не пойми меня дурно. С твоим голосом, телом, именем ничего уже больше не связано; никто их не уничтожил, но забыть одну жизнь – человеку нужна, как минимум, еще одна жизнь. И я эту долю прожил.
ЕЛЕНА КЛЕПИКОВА. Обе героини даны под легко разгадываемыми псевдонимами: Тася – Ася, МБ – Марина Басманова. Ни одна из них не была Femme Fatale.
ВЛАДИМИР СОЛОВЬЕВ. И каждая стала ею для Довлатова и Бродского соответственно. Вот почему оба произведения суть результат травмирующего любовного опыта.
ЕЛЕНА КЛЕПИКОВА. Если так, то тут твой Фрейд уж точно не прав: пожизненные травмы случаются не только в детстве, но и в юности. Я бы только отметила тут моральное преимущество Довлатова: он честен перед самим собой, полагая любовь неизлечимой болезнью. Тогда как Бродский лукавит и, мстя за нанесенные ему душевные раны, в которых сам отчасти виноват, объявляет любовь забытой, преодоленной. Что не так. Откуда тогда такая страсть в этом мстительном стихотворении?
ВЛАДИМИР СОЛОВЬЕВ. Что можно Зевсу, нельзя быку? В смысле: писателю позволено выражать свою любовь-нелюбовь, а его музе – нельзя?
ЕЛЕНА КЛЕПИКОВА. Разве дело в любви-нелюбви, если ты снова о Пекуровской? Зачем с такой ненавистью обрушиваться на безответного покойника?
ВЛАДИМИР СОЛОВЬЕВ. Как сказал Парамонов про Сережу, не дает мне покоя покойник.
ЕЛЕНА КЛЕПИКОВА. А кому он дает покоя? Я о писательской братии. Зависть как творческий стимул: Ефимов, Попов, Парамонов, Ася Пекуровсая, Вика Беломлинская, Люда Штерн – имя им легион! То, что Салман Рушди назвал the power of negative inf uences – силой негативных влияний.
ВЛАДИМИР СОЛОВЬЕВ. Всеми этими авторами движет негативное вдохновение. Они пишут свои завидущие тексты про Сережу «враждебным словом отрицанья». Хотя это вовсе не значит, что все они лишены таланта. Скажем, Валера Попов был когда-то классным рассказчиком, Ася Пекуровская – тонкий филолог и психоаналитик, Боря Парамонов – яркий стилист. Этого у них не отнимешь, да и зачем? Про других не скажу. Но зависть – это удел не только бездарей. Того же Сальери взять…
ЕЛЕНА КЛЕПИКОВА. Ты опять упрощаешь. Ими движет не только зависть, но еще и обида на Сережу. Люда Штерн пишет, что «ради укола словесной рапирой он мог унизить и оскорбить. И делал это весьма искусно».
ВЛАДИМИР СОЛОВЬЕВ. Униженные и оскорбленные! Сколько их?
ЕЛЕНА КЛЕПИКОВА. Тьма-тьмущая! Не смейся, пожалуйста, но обиженная и оскорбленная Сережей Люда Штерн сосчитала: «Он обидел столько друзей и знакомых, что не только пальцев на руках и ногах, но и волос на голове недостаточно. Кажется, только Бродского пощадил, и то из страха, что последствия будут непредсказуемы».
ВЛАДИМИР