второй, приблизившись ко мне, похлопал по карманам моей куртки, нащупал спички, вынул их, заинтересованно разглядывая.
– Ишь, какие, – протянул он. – А это? Штуковина…
– Компас, – сказал я и опустил было руки.
– Куды?! – крикнул рыжий, вращая синими глазами.
Я снова поднял руки и пробормотал, что у меня ничего нет.
– Заговорил, – сказал босой, ухмыляясь. – Япона мать.
– Это мы ишшо проверим, – откликнулся рыжий. – Один?
– Как видите, – ответил я и тут же пожалел. Можно было что-нибудь сочинить про туристическую велогруппу. Но было уже поздно.
– Откудова?
– Из Смоленска, – честно признался я.
– К Сергею Никитичу?
Я взглянул непонимающе.
– Не хитри, – сказал рыжий. – Ты же на дороге в Николу-Славажу. А там Сергей Никитич. Или не знамо?
Я пожал плечами:
– Впервые слышу. Я здесь в командировке.
– Какие ж командиры тебя… – начал рыжий, но тут послышался дальний окрик, свист, и он умолк, оглянулся. Снова посмотрев на меня, велел: – Пошли.
Мы направились в обратную сторону. Возражать, догадывался я, бесполезно. Как-то дурацки скрипел мой велосипед. Мужик в зимней шапчонке к нему приглядывался. Не скажу, что я был шокирован. Чего-то подобного я ждал после соприкосновения со сновидениями горы. Мое путешествие было обречено на такого рода происшествия. Мы прошли мимо той дороги, по которой я притащился от родников и яблонь, и свернули к осиновой красной рощице. Там я увидел много мужиков. Они ждали нас, обернув бородатые – и редко безбородые – лица. Все молчали. Только скрипел велосипед. Надо было подкрутить винтики багажника.
Мы вошли в рощицу и остановились.
– Вот! – сказал рыжий, указывая на меня.
Все уставились на меня. А я быстро оглядывал их суровые загорелые лица, по большей мере бесцветную, серую одежду, линялые пиджаки, грубые рубахи, башмаки, сапоги, а на ногах у одного были даже лапти. Выделялся широкоплечий мужик с туго вылепленным лицом, небольшими темными глазами, простоволосый, в серой длиннополой рубахе, подпоясанной как будто уздечкой. Все как-то на него оглядывались. Явно ждали, что скажет. А он молча озирал меня.
– Грит, с города, едет в неведомом направлении, кто таков Любасов, ни в зуб ногой, мол, – разъяснил всем рыжий.
– Ну, а сам? – спросил мужик, подпоясанный уздечкой, въедливо глядя на меня.
– Командирами какими-то направлен.
Подпоясанный уздечкой перевел взгляд на него и снова посмотрел на меня.
– Какими такими? – раздумчиво спросил он.
– Говори! – крикнул рыжий.
– Здесь… какая-то ошибка, – проговорил наконец я. И это было правдой. Произошла явная ошибка. Я попал не на ту дорогу.
Подпоясанный уздечкой хмыкнул.
– Балакает как-то… – С этими словами он покрутил короткими пальцами в воздухе, стараясь выразить особенность моей речи.
Его все поняли. Я – нет.
– Оно сразу видно, – фальцетом