подруга из города, которая никогда не одобряла моего отшельничества и считала все это молчание и питье одной воды сплошным ханжеством. Как же она была права! Мне нужно вернуться. Мне вообще не стоило приезжать сюда! Какой я была лгуньей и дурой! Я воровала доски! Воровала, чтобы любоваться настоящим, красивым пламенем! Чтобы согреться и хоть чуть-чуть разогнать уныние! И вот получила – дом сгорел, и не мой дом, а Кеби… и бедный мой котик, и бедные ваши руки! Я одна во всем виновата! Я забыла, что от поленьев могут полететь искры. Я забыла. Я про все на свете забыла, моя память предала меня, она лгала мне, потому что я сама давно изолгалась вконец. Я врала даже Владыке, притворяясь, что обратилась к нему, а сама не могу, не могу, не могу уйти от мира, отринуть его. Вот я и сожгла все! Меч изранил ваши руки. – Она взяла Абберкама за руки и спрятала лицо в его ладонях. – Слезы тоже дезинфицируют, – пролепетала она. – О, простите, простите меня!
Но Вождь не убрал рук. Своих больших, обгорелых ладоней. А наклонился и, поцеловав Йосс в голову, прижался щекой к ее волосам.
– Теперь я буду вам рассказывать «Аркамье». Ну, успокойтесь же. Вам надо чего-нибудь съесть. И согреться – вы вся дрожите. У вас просто шок, но это пройдет. Сядьте, посидите. Уж поставить на огонь котелок я смогу.
Йосс послушно села в кресло. Да, он прав, нужно согреться. Она придвинулась к огню и тихонько позвала:
– Губу! Все хорошо, малыш. Ну иди сюда, ко мне. Иди, не бойся.
Но под кроватью было по-прежнему тихо. Абберкам протянул ей стакан с красным вином.
– Откуда у вас вино? – ошарашенно спросила Йосс.
– Чаще всего я пью воду и молчу, – ответил Вождь. – Но иногда пью вино и тогда говорю без удержу. Выпейте.
– Да все в порядке. Я уже пришла в себя, – слабо попыталась возразить Йосс, но стакан взяла.
– Ну да, конечно, разве городскую женщину может что-нибудь напугать! – криво усмехнулся он. – А теперь помогите мне открыть банку.
– А как же вы открыли вино? – поинтересовалась Йосс, вскрывая банку с рыбным филе.
– Оно уже было открыто, – невозмутимо ответил Абберкам.
Они рядышком уселись у огня и налили каждый себе из котелка. Несколько ломтиков рыбы Йосс положила рядом с кроватью на пол и снова позвала Губу, но тот так и не вышел.
– Ну, проголодаешься, выйдешь, – успокоила сама себя Йосс. Она уже устала от собственного нытья, от дрожи в голосе, от комка в горле. От чувства стыда. – Спасибо за обед. Теперь мне действительно лучше.
Йосс встала и пошла мыть посуду, настрого приказав Абберкаму не мочить рук. Да тот и не предлагал помощи, а молча сидел у огня, застыв, словно огромный каменный идол.
– Я пойду спать наверх, – сказала она, когда все закончила. – Если мне удастся выманить Губу, я возьму его с собой. Только дайте мне пару одеял.
– Все уже там, – кивнул Вождь, – и огонь я разжег.
Йосс не очень-то поняла, что он имеет в виду, но спрашивать не стала. Нужно было лезть за котом, и она заранее представляла себе это потешное зрелище: старуха стоит на четвереньках, выставив