они проводили на поверхности в дневное время, и говорил:
– Бо́льшую часть времени нам следует проводить под холмом, необходимо закопать все лаборатории. Работы на открытой местности необходимо сократить до часа ранним утром и часа вечером, когда опустится солнце.
– Черта с два я просижу целый день взаперти, – возразила Энн, и многие с ней согласились.
– У нас еще много работы, – указал Фрэнк.
– Но бо́льшую ее часть можно выполнять в режиме дистанционного управления, – отметил Влад. – И так и нужно ее выполнять. А сейчас мы все равно что гуляем в десятке километров от ядерного взрыва…
– И что? – сказала Энн. – Солдаты так и делали…
– …Раз в полгода, – закончил Влад и посмотрел на нее. – А ты бы стала это делать?
Даже Энн выглядела побежденной. Ни озонового слоя, ни нормального магнитного поля – они поджаривались радиацией почти так же сильно, как если бы находились в межпланетном пространстве при десяти бэр в год.
Итак, Фрэнк и Майя приказали им нормировать время, которое они проводили снаружи. Внутри, под холмом хватало внутренних работ – они заканчивали последний ряд отсеков. К тому же можно было вырыть еще несколько подвалов, чтобы у них появилось больше места, где можно было бы защититься от радиации. Многими тракторами можно было управлять дистанционно из закрытых станций. Оператор-человек наблюдал за экранами из-под земли, а машины работали согласно своим алгоритмам выбора решений. Технически это было возможно, но никому не нравился образ жизни, который им пришлось бы при этом вести. Даже Сакс Расселл, который бо́льшую часть времени довольствовался работой в помещении, казалось, был растерян. По вечерам некоторые заводили споры о необходимости скорейшего терраформирования, и теперь они разгорались с новой силой.
– Это не нам решать, – резко оборвал их Фрэнк. – Это должна сделать ООН. Тем более такое решение ведет к крупным последствиям, которые растянутся по меньшей мере на столетия. Не тратьте время на пустые разговоры!
– Это все так, – сказала Энн, – но я не хочу тратить время на то, чтобы сидеть в этих пещерах. Мы должны прожить свои жизни, как сами того хотим. Мы слишком стары, чтобы беспокоиться о радиации.
Снова споры. Из-за них Надя чувствовала, будто улетела с твердой почвы своей планеты обратно в напряженную невесомую действительность «Ареса». Брюзжания, пререкания, жалобы – и так до тех пор, пока им не наскучит или они не устанут и не уйдут спать. Теперь Надя выходила из комнаты, когда это начиналось, и искала Хироко, чтобы обсудить с ней что-нибудь конкретное. Но избежать этого совсем, перестать об этом думать было невозможно.
Однажды ночью Майя явилась к ней в слезах. В постоянном жилище оставили комнату для частных бесед, и Надя вышла с подругой в северо-восточный угол сводов, где внутренняя отделка еще не была закончена, и они сели рядом. Надя взволнованно слушала Майю, изредка накрывая ее плечо рукой и обнимая ее.
– Так почему бы тебе просто