за ноги и руки к четырем врытым в землю лемехам. После этого рассекали тело и каждую половину вешали на дерево, где они так и висели на всеобщем обозрении до полного разрушения…
В Священной книге за то же самое действие наказывали ста ударами кнутом. Кроме того, женщину заключали в тюрьму до конца ее жизни…
Вездесущие арабы принесли им с собой новую веру. Они считали ее самой правильной, ревностно служили ей. Но никогда ранее Насыр еще не видел вокруг себя мужчин, столь откровенных и жаждущих женщин. Бесстыжий жеребячий гогот широкими волнами прокатывался по берегу.
Княжич стоял молча. Недовольная гримаса застыла на его плотно сжатых губах. Ему до слез было жалко всех этих девушек, волею злого рока оказавшихся в чужих руках, проданных в неведомые земли, может, еще до конца не осознающих своей горькой участи рабынь, совершенно бесправных существ.
Не знал Глеб, как обходились с этими девушками до самого торга, на котором он тоже присутствовал, насмотрелся на их обнаженные тела.
Рабынь было так много, что они переставали волновать и вызывали лишь неприятное чувство. Но до этого самого момента их путешествия по реке, пока они еще плыли по булгарской земле, с ними обращались довольно сносно. Что станется с ними дальше, как знать…
– Нравятся тебе, Галиб? – за спиной послышался многозначительный смешок. – Красивые девы? – с понятным намеком спрашивал Абдулла-ага, показывая рукой на купающихся, на время позабыв обо всем, озорно плещущихся и весело резвящихся девушек.
– Красивые, – княжич неопределенно пожал плечами.
Невольно его взгляд снова прошелся по девушкам, словно забывшим о своей неволе и беззаботно купавшимся в речной воде.
– Молоденькие девы, они все еще красивые. Так и ты же некрасивый товар не купишь? Не правда ли?
– Твоя истинная правда, дорогой кунак, – купец усмехнулся. – Зачем мне брать то, что потом не будет пользоваться хорошим спросом?
Весь довольный вид хозяина судна без утайки говорил, что на том и построена вся его торговля: где-то подешевле купить, а потом все где-то подороже продать… Простая арифметика…
– Скажи-ка, Абдулла-ага, – княжич повернулся к берегу спиной, отступив назад на пару шагов, – надолго здесь задержимся?
– Дня на два, может, три. Отдохнем от забот, устроим веселый пир…
– И все? – Глеб подозрительно прищурился, заметив вдруг в хитро забегавших глазах араба нечто неладное. – На это и одного дня хватит.
– Посмотрим мы поближе, – корабельщик потер ладони, – на наших красавиц. У булгар правила весьма строгие. На их земле к девам просто так не подступиться. Держать же свою наложницу, как я, у воинов денег нет. А природа, сам понимаешь, своего требует…
После недвусмысленных слов Абдуллы, сопровождавшихся весьма красноречивыми жестами, Глеб все окончательно понял. Чего уж тут не понять. Лишь строгость законов кое-кого способна остановить.