еще не знаешь, от чего отказываешься! Ты полюбишь меня! Ты родишь мне сына! – мужские руки сорвали с нее всю одежду.
Пораженный красотой лежавшей девушки, вождь остановился. Он на миг затаил дыхание. Двумя высокими буграми вздымалась юная грудь. Ее плоский живот нервно подрагивал в ожидании его грубого натиска. Ее длинные, крепкие бедра сжались, преграждая путь к шелковистому лону.
За стеной послышались глухие крики. Несчастного юношу выводили к месту казни. Он сопротивлялся, упирался изо всех сил. Его пришлось волоком волочить по земле.
– Нет! – девушка зажмурила глаза, когда сильные руки разломили ее колени и грубые пальцы принялись ощупывать кучерявую опушку. – Нет, я не буду твоей! Лучше смерть, чем…
Усмехнувшись, он промолчал. Мужчина наслаждался, погружаясь в нежную расщелину, таившуюся посреди золотистых завитков, проверяя нетронутую никем девственность.
– Нет! – донесся из-за стены истошный вопль.
Воспользовавшись секундным замешательством Ильдико, следившей за происходящим снаружи, вождь мгновенно овладел девушкой.
– Нет! – в отчаянии выкрикнула она, изогнулась вся в спине, пытаясь столкнуть с себя насильника, но все ее потуги оказались тщетны…
Когда Ильдико очнулась, мужчина крепко спал. Обмотав свою косу вокруг его шеи, девушка растянула концы…
На пороге опочивальни вождя расположились его верные слуги. Все было тихо вокруг дворца. Услышав полузадушенный крик, начальник стражи вскочил и приложил ухо к замочной скважине.
– Вы не слыхали? – спросил он у своих воинов.
– Ничего не слыхали…
Стражи снова спокойно улеглись, погрузились в ленивую дрему.
Короткая летняя ночь миновала. Звезды погасли. Взошло лучезарное солнце. Наступило утро. Миновал полдень…
Часы проходили, Аттила не появлялся. Начальник стражи попытался войти в спальню. Дверь оказалась изнутри заперта на задвижку. Прибыл гонец, привез важные вести. Страж застучал в дверь:
– Аттила! Ильдико! Отоприте! Германцы восстали!
Тяжелая задвижка с натужным скрипом медленно отодвинулась, и дверь раскрылась, на пороге показалась бледная Ильдико.
В спальне царил полумрак. Яркие солнечные лучи не пробивались сквозь спущенные занавеси. Золотая чаша с вином валялась на устланном мехами полу посреди красной лужи, похожей на кровь. От нее исходил сильный аромат, наполнял собой всю комнату.
На широком ложе неподвижно возлежал Аттила. Казалось, что он крепко спал. Лицо его было прикрыто пурпурным покрывалом.
– Он спит? – спросил стражник.
Ильдико не ответила. Тогда воин откинул покрывало и вскрикнул от ужаса, овладевшего им. Широко раскрытые стеклянные глаза с налитыми кровью белками взглянули на него. Багровое лицо застыло в страшной и полной смертельной муки судороге. Оно раздулось. Подбородок, шея и белая шелковая одежда были заляпаны кровью.
– Умер? – дико вскрикнул начальник стражи. – Нет! Его