части этого ночного путешествия. Я не могу спать. У меня дрожат руки, и я ничего не могу с этим поделать. Дрожь отвлекает и раздражает. Я залезаю в ванну и сижу под теплым душем. Я снова забираюсь под одеяло, но руки всё еще дрожат, а в голове мечутся обрывки каких-то глупых и пустых мыслей, не давая мне отключиться от мира. Но с рассветом я всё же проваливаюсь в какой-то мутный и неуловимый кошмар.
Я не могу танцевать. Я доползаю до театра, но срываю репетицию. Простые движения не даются мне, я не попадаю в такт музыке, я промахиваюсь мимо партнера, и, наконец, я падаю, потеряв равновесие в элементарном, детском прыжке. Бросив попытки хоть что-то изобразить, я переодеваюсь и пишу в дирекции заявление на отпуск. Вынести чувство собственной беспомощности почти невозможно, но ещё хуже всеобщая тревога и около сотни замечаний вроде «что-то случилось», «наверное, заболела» и «что теперь будет». Все переживают за меня, и от этого только хуже.
Выйдя из театра, я вдруг понимаю, что мне некуда идти. Возле дома меня может ждать та самая машина. Близких родственников у меня нет. И запасных вариантов, вроде тех, что любит приберегать на всякий случай экстремальное исчадие, тоже нет. Было бы так здорово нырнуть в какую-нибудь тайную нору Ворона и выплакать ему все свои обиды и непонятки. Но исчадие сейчас где-то далеко, да и его проблемы не сравнить с моими.
Напрягать кого-то ещё из друзей я не умею. У меня много друзей, и обо мне многие люди помнят, звонят, что-то присылают, хотя я сама не помню ни чьих-либо дней рождения, ни имён детей, ни перипетий чужой жизни. И сколь бы ни были близки мне все эти люди, мне не с кем поделиться своими мыслями. Не скажешь же: «Ой, ребята, меня тиран не удовлетворил». Будет как в том анекдоте: «Всех удовлетворил, а тебя не удовлетворил».
Да и тиран сам по себе – тема достаточно спорная для многих. Годы относительного благополучия уже стёрли воспоминания о том, как всё было хреново. Я знаю, как выглядит эта страна с точки зрения Чародея, Шута, их друзей. И знаю, каких усилий стоят иногда даже самые маленькие победы. Но сидя на тёплой кухне, за горячим сытным ужином, под рюмашечку водки так приятно поболтать о том, что горы сворачиваются одним взмахом крылышек бабочки.
Попробуйте быть той бабочкой.
Я брожу по городу, рассматривая его в подробностях, которые раньше ускользали от моего торопящегося взора. В подворотне парочка маргинальных детишек обменивается шприцами. Возле памятника солдатам группка бритоголовых пацанов орёт что-то о торжестве орднунга. На лавочке бульвара бессильно сидит бабушка в затёртом платочке и смотрит куда-то глубоко вглубь себя. Из дорогого бутика выпархивает девчонка в шубке и ластится к лысому потному мужику в нескладном костюме. На её руке блестит новенький браслет. За столько лет я так и не научилась разбираться в этих странных стекляшках за безумные деньги. Что-то в них есть, наверное, но я не понимаю. Я ничего в этом мире не понимаю.
На столбе