Валерий Тимофеев

Подпольные мужички. В музыкальном доме


Скачать книгу

недавно были! На войну меня не взяли, ростом не вышел, а целину поднимал! – гордо сказал Сав и закричал радостно. – Вот балда! Понял! И про сейчас кто-то пишет, и сейчас где-то писатели живые есть!

      – Учишь вас, учишь, – ворчал Гош. – Нет чтобы сперва подумать, потом ляпнуть. Э-эх. Как об стенку горох.

      – Много учен, да недосечен, – хихикнул Лэн.

      – Но-но, – огрызнулся Сав, – на себя посмотри.

      В кабинет прокралась пауза. Разговор затих, и в тишину эту откуда-то издалека осторожненько заплыл песенный разлив:

      Не летай-ко ты, соколик, высоко

      Не маши-ко ты крылом широко,

      Не примахивай кручину к молодцу,

      Ко Василию Ляксеевичу.

      Да и чей это добрый молодец?

      Да и чей это мил – удалец?

      Воспоила его родна матушка,

      Воскормил же его родный батюшка,

      Возлеяла его родна бабушка,

      А и силой и умом

      Наделила Мать-Земля,

      Мать-Землица наша русская…

      От строфы к строфе песня набирала силы, приближалась – и вот знакомое ощущение – охватывает она меня со всех сторон, приподнимает и раскачивает напевной мелодией. И даже слишком высокий голос, уводя мелодию в сторону, не портил чуткой глубины русской песни.

      – Ты, Лэн, опять впереди всех быть норовишь, – упрекнул Гош. – Зачем кричишь?

      – Я не кричу, я так пою, – оправдывался Лэн.

      – Лучше бы ты молчал, – буркнул вечно недовольный Сав.

      – Как можно молчать, когда душа поет? Сколько лет мы только в подполье пели, а тут счастье подвалило – на бел свет выбраться довелось!

      – Зря мы выбрались, – опять незнакомый мне голос. Кат, наверное.

      – А чего зря-то? – спросил суетной Сав.

      – Дак мешаем человеку.

      – Кому? Писателю? – переспросил Гош.

      – Ну да, писателю.

      – Не мы ему, а он нам мешает, – по-хозяйски уверенно сказал Гош.

      «Ничего себе, – думаю. – В мой кабинет ворвались, и я же им мешаю? Ну-ка, мил-удалец, чего ты еще мне про меня насочиняешь?»

      – Ты, Гош, того, не наглей особо, – сглаживал резкость Лэн.

      – Где ты наглость видишь? – огрызнулся Гош. – Это забота!

      – Ха! – не поверил Лэн. – Сказывай тому, кто не знает Фому, а я родной брат ему!

      – Время сколько?

      – А полстолька!

      – Во-во! Тебе бы все воду мутить, да баламутить. А ему давно пора отдыхать. Что он с усталой головой насочиняет? Себя мучает, нас стесняет, завтра не выспится, а все, что напридумывает сегодня, с утра прочтет, в сердцах порвет и в корзину выбросит!

      – А он правильно говорит, – признал Лэн. – Не впервой такое случается.

      – Ладно оставим его в покое, – смилостивился Гош. – Он большой, не пирог с лапшой, сам знает, что и как ему делать. Давайте, мужички, к самовару подсаживайтесь поближе. Остывает, пузатенький! Быстренько разобрали чашки. Эта самая красивая тебе, Сав. Которая побольше Кату, он у нас