Только-только он попытался извлечь из рукоятки обойму с патронами, как Сережа, его новый «старый» знакомый, к которому Владимир Семенович приехал встречать Новый год на дачу, ловко выхватил браунинг из его рук, и Владимиру Семеновичу пришлось довольствоваться большим и тяжелым наганом.
Как и в случае с «браунингом» он сам дал доставшемуся ему оружию название «наган», хотя в действительности тот мог как-то иначе называться. Там еще был один довольно интересный пистолет с барабаном, набитым патронами. Вращаясь, барабан пощелкивал, и похрустывал, и словно бы представлялся: «Я – револьвер!». Так его и назвал для себя Владимир Семенович. Хотя в действительности именно его правильнее было бы назвать наганом.
В течение жизни память Владимира Семеновича неоднократно возвращалась к той новогодней ночи, к тому таинственному ящику письменного стола, набитого оружием и патронами, и всякий раз он ловил себя на том, что до сих пор не удосужился уточнить название доставшегося тогда пистолета, да и всех остальных тоже.
Как-то в его руках случайно оказался иллюстрированный справочник с данными о множестве самых разнообразных систем огнестрельного оружия, где он к своему удивлению нашел-таки все пять своих давних «знакомцев», узнал их названия и боевые свойства и запомнил все это, казалось бы навсегда. Но, как оказалось, все эти знания немедленно выветрились из памяти, лишь только он захлопнул книгу: в ученую голову влетела какая-то важная мысль, которую он немедленно принялся обдумывать. А про пистолеты забыл. Что же удивляться? Человек он мирный и интерес к оружию так его и не захватил, оставшись в далеком детстве.
С большим удовольствием он любил рассматривать изображения различных зверей и птиц в толстых томах энциклопедии Брема…
Первый выстрел напугал, второй – вызвал восторг. Наган дернулся, рука еле удержала его. Невидимая пуля летит сквозь темный заснеженный лес, мимо спящих стволов сосен, мимо елочек, напоминавших по-зимнему закутанных детей – только веселые глазки посматривают из-под ветвей, укрытых снежными сугробиками. И куда она, эта пуля, улетела – неизвестно. А для нашего героя она до сих пор все летит и летит через тот ночной новогодний лес.
Теплая и снежная зимняя ночь, новогодняя оттепель, заваленная снегом дача – финский домик из нескольких комнаток, тесный коридорчик, продуваемый сквозняком, кабинет хозяина с кушеткой, накрытой клетчатым пледом, у окна простецкий письменный стол, а в ящике стола…
Маленький, но широкий и плотный Витька, смуглый, с румянцем во всю щеку, блестя черными озорными глазами, по-хозяйски выдвигает ящик.
– Налетай, подешевело!
Из присказки: «Налетай, подешевело, расхватали – не берут!». Не очень-то понятен смысл. «Что именно подешевело?» «Что именно расхватали?» и «Что, наконец, не берут?» При всем, притом, эта разухабистая фразочка внедрилась в сознание, даже, наверное – в подсознание…
Владимир Семенович, не смотря