и сел на подвернувшуюся табуретку. Холодильник был попросту забит – виски с какими-то диковинными этикетками, банки с красной и черной икрой, осетрина горячего копчения, пакеты, свертки, и не из газет, нет, свертки были из промасленной бумаги, которую можно встретить разве что в Елисеевском магазине. Прокуратура, даже Генеральная, на подобные щедрости не способна. Пафнутьев вынул из гнезда бутылку виски с черной этикеткой, свинтил пробку, понюхал.
– В самом деле виски, – пробормотал озадаченно. – Вот так, Паша, гибнут лучшие люди… А ты, Олег Иванович, говоришь, чтоб я меньше болтал… Кому-то у вас там действительно надо меньше болтать.
Пафнутьев прошел в комнату, остановился взглядом на телевизоре, заметил оставленную парнями кассету. Поколебавшись, взял ее, осмотрел со всех сторон. На ней не было никаких опознавательных знаков. Все так же замедленно, словно сомневаясь, что поступает правильно, Пафнутьев вставил кассету в гнездо, включил телевизор, перевел программу на видеомагнитофон. На экране замелькали черно-белые полосы, потом они исчезли, и возникла улыбающаяся физиономия Лубовского. Некоторое время он молча смотрел на Пафнутьева, словно давая ему возможность привыкнуть к происходящему, а может быть, смириться с происходящим.
– Здравствуйте, Павел Николаевич, – сказал он.
– Привет, – ответил Пафнутьев, воспользовавшись паузой.
– Поздравляю с новосельем! Вы хорошо устроились?
– Неплохо, – пробормотал Пафнутьев, пытаясь справиться с растерянностью.
– Мои ребята кое-что сделали, чтобы обустроить ваше новое жилье. Надеюсь, они вели себя пристойно и не перегнули палку. Павел Николаевич, хочу сказать вам несколько слов…
– Слушаю вас внимательно, – не удержавшись, ответил Пафнутьев.
– Видимо, о вашем задании мне известно больше, чем вам. Это естественно. О ваших успехах и неудачах я тоже буду узнавать раньше вас. Вам придется с этим смириться. Вы не первый и не второй, кто получает подобные задания. Ваши предшественники были не слишком удачливы, может быть, им просто не везло. Не исключаю, что им не хватило профессионализма или же они были недостаточно осторожны. Мне говорили о вас много добрых слов…
– Интересно, кто? – пробормотал Пафнутьев.
– Кто? Отвечу… Ваши сослуживцы. Когда мне доложили о выборе прокуратуры, я поручил своим ребятам собрать сведения о вас. Можно назвать это близким вам словом – досье. Вот оно. – Лубовский на экране телевизора взял со стола и показал Пафнутьеву красивую папочку, в которой, как заметил Пафнутьев, было не менее пятидесяти страниц. – Вы можете добиться успеха. Но не советую. Я сегодня разговаривал по телефону с президентом, и он заверил меня, что волноваться не стоит. Нет оснований. Поэтому ваша миссия слегка… Как бы это выразиться… Нелегитимна. Прокуратура решила посвоевольничать. Согласитесь, это и мне дает право на ответные действия. Сразу говорю – мой ответ может вам не понравиться. Знаете, усердие – не лучшее качество, хотя позволяет продвинуться по службе.