Оак Баррель

Десять поворотов дороги. Необременительная новелла


Скачать книгу

усаженной пятнами птичьего помета. На босые ноги лучше было не смотреть вовсе. Обе руки он держал в глубоких карманах куртки, сшитой из пластов задубевшей кожи.

      – Положи это на стол… Если дотянешься, – в тоне графини слышалось неприкрытое презрение.

      – Слушаюсь, госпожа, – последнее слово было едва слышно, будто кто-то вычищал грязь из-под ногтей, орудуя зубочисткой.

      Горбун вытащил из кармана сжатую в кулак левую руку. Затем поднес ее к краю стола, вытянувшись, насколько мог. Чтобы положить содержимое на столешницу ему волей-неволей пришлось встать на цыпочки. Лицо горбуна перекосило от придавленной страхом ненависти и стыда за свое уродливое тело, будто его вывели голым на площадь в рыночный день. «Я не всегда был таким!» – словно кричали его глаза, таращась из-под шляпы.

      Графиня, казалось, перестала обращать на него внимание, взяв с полки маленький пухлый томик. «Pride and Prejudice. Jane Austen. London, 1813»7.

      Ладонь Грязнули с короткими, толстыми, как сук, пальцами была необыкновенно широка, будто приставленная от куда большего существа. Из нее на мореный дуб выпало несколько цветных, испещренных точками камешков, напоминающих игральные кости с множеством неправильной формы граней. Выпростав другую руку, он положил рядом с ними нацарапанную на пластинке слюды записку – помещенные в квадрат черточки и точки, филигранно нанесенные острым тонким резцом и затертые красным туфом.

      – Это все, – то ли утверждал, то ли спросил графиню горбун, снова пряча руки в карманы.

      – Пока, – ответила та, будто удивившись присутствию гостя, который, казалось, уже выходил за дверь, а теперь вдруг обнаружился за столом, требуя штрудель и двойной эспрессо.

      Графиня отложила томик и притронулась к лежащим на столе предметам, словно к оброненным кем-то безделушкам, а затем резко повернула к горбуну бледное, красивое лицо, плотно сжав губы. Ее пальцы сделали небрежное движение, каким стряхивают крошки с колен. Грязнуля, заскрипев зубами, выбежал вон через стеклянную дверь, ведущую в парк, и сгинул во тьме осенней ночи.

      За последние минуты значительно стемнело, будто кто-то задернул над небом полог. Далекие всполохи освещали ступени и контуры статуй под оголившимися липами, построенными в аллеи. Вдалеке светился лунным серебром пруд, и желтая мощеная дорога вела через луг к мятущемуся от бури лесу.

      Графиня провела руками по волосам и расслабленно опустилась в жесткое кресло с высокой спинкой. В эту же секунду ветер ворвался в огромный дом через множество открытых дверей и окон, которые заскрипели и захлопали на сквозняках. Пламя сорвалось со свечей, комната погрузилась в беспокойную темноту.

      Графиня в кресле закрыла глаза, смахнув со стола принесенные горбуном предметы, и горько улыбнулась чему-то.

      Молния прочертила небо совсем рядом, ударив в одну из статуй, на мгновение истребив все тени. На луг упало несколько крупных, как лепестки, снежинок.

      – Она