городка – выдувал над колодцем ворчание забравшегося в инструмент голубя и снежные хлопья.
У закрытой мэрии стояла понурая немолодая ослица, нагруженная дровами. Голенастый подросток в худой куртке тщетно пытался сдвинуть ее с места. Вероятно, противостояние длилось уже долго, потому что парень прыгал с ноги на ногу от холода и готов был расплакаться от отчаянья. Ослица сделала недовольное «иа-а!» и отвернулась мордой к стене, явив полное презрение к человечеству.
Большой Рог был маленьким захолустным поселением, по неизвестной причине возомнившим себя туристическим центром Северного кантона.
Несколько закутанных до носа торговцев стояли в бьющихся на ветру палатках, пытаясь сбыть пожилой паре ассортимент туристических безделушек, состоящий в основном из того же пастуха различных размеров и расцветок. Иногда пастуху улыбалось счастье, и рядом с ним на овальном пьедестальчике оказывалась рыхлого сложения пастушка, вестимо, привлеченная его рогом.
Пара ярко одетых энтузиастов перебирала выставленный товар, обмениваясь веселыми замечаниями, ничего, однако, не покупая. Точнее, веселые замечания исходили от подвижной как ртуть женщины с рюкзачком, совавшей под нос мужу очередную «самобытную поделку». В ответ поступало вежливое мычание, за которым угадывалась смертельная тоска человека, отказавшегося от трапезы в пользу сомнительной экскурсии. Только что он едва увернулся от острия штопора, вделанного в голову пастуха вместо рога, – удивительно остроумное решение, если вы знаете толк в сувенирах9. Мужчина согласно закивал раньше, чем его успели спросить, и быстро сунул в руку торговца несколько монет, очень надеясь поскорее прекратить вылазку по «культурным местам», выпив наконец егерской крепчайшей настойки за тарелкой с дымящимся бифштексом.
Когда пара с трофеем исчезла в переулке, внимание торговцев переключилось на пришельцев.
– Отличные сувениры на память о нашем городе… – тоскливо продекламировал один, высовываясь из шарфа.
– Незабываемые впечатления на всю жизнь… – пробубнил другой, подогревая чай на горелке.
– Надеюсь, это будет не слишком длинная жизнь… – проворчал Гумбольдт, отворачиваясь от ветра.
– Ты слишком мрачен, мой друг, – заметил Хряк, подставляя непогоде брюхо в шерстяном кардигане. – Почем барахло, ребята?!
На его вопрос никто не откликнулся. Оба торговца полностью ушли в себя – словно раки-отшельники, которых непогода грубо впихнула в раковины и завалила вход камнем.
– Мда, так им ничего не продать. Упускают шикарнейших клиентов! – констатировал Хряк и встал в позе капитана впереди Клячи, оценивая тесный пейзаж городской площади. – Будем выступать здесь, – указал он пальцем на свободное место перед мэрией, где парень продолжал безуспешно бороться с толстолобой ослицей. – Но потом! – добавил толстяк, оборачиваясь к компании. – Перекусим,