как курам на скотном дворе.
– Надо брать в плен короля и его мать, – сказал, будто отрезал, Колиньи.
– А кардинала? – вопросительно уставился на него брат.
– Потом и его.
– А коннетабля?
– Там видно будет. Во всяком случае, с ним всегда можно договориться, не то что с Гизами, которые сами рвутся к власти.
– Итак, это окончательное решение? – Конде оглядел всех присутствующих.
Все единодушно выразили свое согласие за исключением Ларошфуко, советовавшего не торопиться и всего лишь покинуть Париж.
– Решено! – объявил Конде. – Сколько человек вы сможете привести с собой, адмирал?
– Шестьсот пехотинцев и двести всадников ждут моего сигнала близ Пуасси.
– Вы, д’Андело?
– Триста аркебузиров и пятьдесят всадников.
– Ларошфуко?
– Двести пехотинцев и триста всадников.
– Ла Ну?
– Пятьсот на сто.
– Вместе с моими людьми, – подытожил принц Конде, – это составит армию в две тысячи пятьсот пеших солдат и тысячу восемьсот всадников. Достаточно, если учесть неожиданность нападения, и немного, если к королеве прибудет подкрепление.
– Мы забыли о Лесдигьере, – вспомнил Ла Ну. – В случае выступления он обещал нам двести солдат и сотню всадников, – испытанных в боях воинов. Он разместил их в Бове, они ждут только его сигнала.
– Лесдигьер? – недоверчиво протянул Ларошфуко. – Да ведь он стал католиком. Берегитесь, Ла Ну, не ловушку ли он готовит нам?
Ла Ну в сердцах обрушил на стол тяжелый кулак:
– Не след вам порочить капитана Лесдигьера, Ларошфуко! Он один из самых преданных наших людей, и я доверяю ему как самому себе.
– Я согласен с Ла Ну, – заявил Конде. – Знаю Лесдигьера и могу ручаться за него. Что касается его нового вероисповедания, то это вынужденный шаг. Да, он принял мессу, но в душе остался гугенотом, а нам весьма полезно будет иметь такого человека в стане врага. Он умен, и вряд ли кто заподозрит его в неискренности.
– Что же заставило его поклоняться иконам и мощам? – уже мягче спросил Ларошфуко.
– По этому поводу он лично беседовал со мной и адмиралом, для чего приезжал в Ла Рошель. Они заставили его, насели на него всем скопом: король, принцы, их мать, священники, дворяне и даже сам кардинал Карл. Случилось это после памятной дуэли в Турнельском замке. Он нужен им, этот человек! Королева поклялась ему в вечной дружбе, король назвал его братом, кардинал даже посулил ему графство где-то в Шампани. Судите сами, мог ли Лесдигьер отказаться и этим сразу же навлечь на себя немилость всего двора?
– Он сидел перед нами и просил у нас совета, – продолжал Колиньи. – Он плакал, терзаемый противоречиями, его руки дрожали… И мы пошли на этот шаг… мы позволили ему. Привели к нему пастора, и тот отпустил ему этот грех, совершаемый во имя благой цели, ради нашего святого дела, во славу веры нашей и Господа нашего. Да, теперь он католик. Умеренный, из тех, кого называют «политиками». Но он по-прежнему наш душой, и вы