чтобы разрядить обстановку, произнесла:
– Хорошо хоть, не на родовом столе, как у покойницы Аделаиды.
Резкий стук в дверь заставил нас обеих вздрогнуть.
– Время вышло!
Скомканное прощание, заверения мамы, что все будет хорошо, а потом – уазик и изолятор.
Я сидела на нарах в одиночке, прислонившись спиной к шершавой стене. Пространство два на два метра с лампочкой, которая, судя по ощущениям, доживала последние минуты. Перед тем, как запихнуть меня сюда, в руку что-то вкололи, как объяснил один из инквизиторов: «Чтобы себя же не выжгла». Что это значит, я так и не поняла.
В голове был туман, на душе – апатия. Мир, до этого привычный, сейчас вызывал лишь отчуждение. Назавтра был назначен суд, но сил переживать еще и по этому поводу уже не было. Не думая ни о чем, я повалилась на жесткие нары. Лопатки сразу же ощутили все прелести матраса, чья толщина могла гордо носить приставку «нано». Запястья саднило, хотя руки мне и развязали. Глаза немилосердно слипались, и в итоге я буквально провалилась в сон.
Я никогда не была на обычном-то суде, не говоря уже о магическом. Впрочем, вряд ли он сильно отличался от правосудия обычной, не чародейской Фемиды. Типовое здание, серые стены которого навевали лишь скуку. Монотонный голос в практически пустом зале был противный, как наждак, а прозвучавший приговор, как ни странно, показался мне весьма мягким. Неделя исправительных работ в качестве наказания и обязательное обучение в институте магичек, где я и должна буду освоить управление своим даром. Если откажусь от последнего – тюремный срок, и весьма солидный. Вот такая вот альтернатива. Либо учишься быть социально не опасной, либо тебя изолируют. Отчего же мама, как услышала приговор, побледнела?
Когда удар судейского молотка возвестил об окончании процесса, мама с шумом втянула воздух, подошла ко мне и, внимательно глядя в глаза, произнесла:
– Этого-то я и опасалась больше всего. Институт магичек, по рассказам твоей бабки, – это виварий, где выращивают невест либо из благородных домов, либо с большим потенциалом, что зачастую одно и то же. У тебя же, как оказалось, дар не самый сильный, но весьма редкий, а главное – стабильный, не пульсирующий.
Родительница оборвала сама себя, а потом обняла мою голову ладонями и, внимательно глядя в глаза, произнесла:
– Света, запомни: чем сильнее дар у женщины, тем зачастую меньше ее вольный выбор. На ценность всегда находится много желающих стать ее хозяином. Остаться независимой, имея сильный дар, – прерогатива единиц. Мне в свое время повезло – у меня оказался практически нулевой потенциал. Тебе же помимо твоей воли придется участвовать в играх крови. Забудь о морали двадцать первого века. Теперь, когда у тебя пробудилась эта чертова кровь предков, ты живешь в совершенно другом мире. И хотя здесь остались ноутбуки и «мерседесы», но законы бытия – совершенно иные…
Договорить ей не дали, перебив:
– Светлана Смирнова, на выход!
Хотя рук мне больше не заламывали, но ощущение беспомощности