удовлетворение достигнутым. Но, несмотря на ее походку и умение показывать платье, позировать фотографам и держать лицо, зрители в зале пребывали в полном недоумении. В моменты ее выходов по рядам шелестели вопросы, задаваемые друг другу: «Откуда такая?» и «Это еще кто?». Больше ее никто не видел ни на показах Классика, ни на репетициях. Родители предпочли не травмировать девочку новыми играми в «звезду подиума», удовлетворившись дебютом, за который заплачено было новыми стеклопакетами в здании Дома моды. А как еще жить известному модельеру в стране, где мода интересует публику только как выход амбиций и выплеск эмоций, а не как эталон стиля и средство поддержания внешнего вида. А в середине девяностых она именно так и воспринималась. По крайней мере, отечественная. Даже в исполнении Классика.
В сторонке плакала одна из попавших в финальную пятерку, но так и не получившая никакой номинации Марина Босая. «С такой фамилией вряд ли ей что-то обломится» – вспомнилось Соне пророчество, услышанное где-то за кулисами незадолго до начала конкурса. Фамилия на самом деле совсем ни при чем. Случались победительницы с фамилиями Кривая, Однорукова и даже Подслеповатых. А Босая была недурна собой. Но что-то, очевидно, в лотерейном барабане, раздающем выигрышные шары, разладилось, и теперь Марина горько рыдала. Сначала ее утешали, но сейчас уже до нее не было никакого дела, так же как до оставленных на сцене чьих-то туфель с ободранными каблуками, ленточек из национального костюма кого-то из участниц, а также трех человек с местного телеканала, которые не успели отснять что-то положенное по сценарию и теперь метались в поисках победительницы по пустеющему залу. А она была тут же, за сценой, в объятиях наконец-то прорвавшейся к ней мамы. Но НикВас уже тянул ее к выходу – надо было срочно ехать в офис и решать какие-то вопросы.
– Доченька, ну как же… Что отцу-то сказать, боже, как теперь?
На лице бедной женщины отражались такая боль и участие, что Максиму стало дурно. Ноги его подкашивались, и только сознание того, что Соньке еще тяжелее, не позволяло расслабиться и опуститься на пол прямо под вешалками.
– Серафима Антоновна, – НикВас зыркнул глазами на Пушка, чтобы та взяла на себя мамашу, – нам ехать надо. Не волнуйтесь, ничего с вашей Сонечкой не случится. Она теперь у нас чемпионка. Немного еще придется подзадержаться. Титул-то ведь получила. Придется повременить с возвращением домой. А иначе к чему были все трудности?! Ну, давай, красавица, живее, иначе и к утру не соберемся. – Это уже к Соне.
Пушок подлетела, сумку сует в руки, одновременно запихивая туда свертки с туфлями, платьем, спортивным костюмом, которые Соня, сама не помня того, уже успела разложить по пакетам и плотно свернуть каждый в отдельности.
– Сейчас, сейчас. – Она заторопилась. – Мама, я скоро… не ложитесь.
– Ой, да какой уж тут сон. Там папке, наверное, уже телефон оборвали.
Цветковы переехали сюда много лет назад, но не теряли связей с многочисленными родственниками,