Средневековья и современность неизмеримо лучше, чем наши предшественники век тому назад, но мы можем также воспользоваться знанием истории Восточных Империй, Китая, Японии, Индии, о которой ранее имелись самые поверхностные представления: сегодня, когда мы совершенным образом информированы относительно структуры и социальной организации не только соседних народов, но и народов отдалённых, цивилизациях и культуре весьма отличных от наших; сегодня, когда наконец, дисциплины, помогающие истории в собирании и оценке социальных фактов – статистика, археология, история древнего мира, этнография, сравнительная филология появилось столько новых сведений о человеке и человеческом обществе, мы по-настоящему не можем утверждать, что существуют какие-то условия или факты, недостающие для исследований и выводов: факты есть, условия мы имеем – пора говорить нам самим: кто имеет глаза, пусть видит.
II.То, что общественная наука ещё не родилась, можно превосходно видеть из анализа критериев, на которых основывается классификация форм правления, повсеместно принятая до сих пор. Даже зрелая наука не всегда имеет возможности для классификации. Но когда классификация делается, она должна соответствовать наиболее существенным качествам тех вещей или феноменов, которые наука изучает, а не их внешним проявлениям, иначе она будет основана на тривиальных, а совсем не научных наблюдениях. Критерии классификации должны отвечать подлинным критериям исследования. Так, например, в зоологии животные не классифицируются по цвету кожи или весу тела, поскольку эти свойства, не лишенные впрочем, важности, все-таки являются больше внешними, чем существенными. Подлинными критериями, по которым можно подразделять и изучать животных, выступает их анатомическое строение. Аналогичным образом, растения не делят на плодоносные и неплодоносные, поскольку это основание, говоря языком ботаники, не носит характера существенного, но должно отражать их структуру. Или когда у нас классификация форм правления, восходящая к Аристотелю, как можно убедиться, повсеместно принятая, которая выделяет демократические, аристократические и монархические формы правления по тому, находится ли высшая власть у большинства граждан, у ограниченного класса или же у одного единственного человека, мы вправе ожидать, что и эта классификация выстроена на наиболее важных и существенных характеристиках правления, а не на тех, которые наиболее легко доступны восприятию и вполне очевидны. Тем более что исследования форм правления повсеместно ведутся на основе данной классификации. Если же мы приходим к выводу, что при составлении классификации вдохновлялись исключительно поверхностными критериями и, не имея возможности заменить её другой, мы, тем не менее, можем найти иные критерии, более важные и существенные, изучения социальной организации народов с помощью которых мы косвенно обнаружим ту примитивную стадию, на которой, ещё находится политическая наука, по другому называемая