говорю неожиданно сама для себя:
– Господи, как хорошо, что вы здесь стоите! У меня там, – и показываю на дом за своей спиной, – сестра уже целую неделю живет! А у мамы моей из-за нее инфаркт! Она сказала, чтобы я без нее домой не возвращалась. Я пять часов пыталась уговорить ее ехать домой, а она ни в какую! Шампанским от меня откупались, пытались глаза залить! Это все он, сволочь, морда черномазая! Что же это делается! А? Ребята, помогите мне сестру добыть! Пойдемте со мной туда, в квартиру. Умоляю вас…
А сама про себя думаю: «Им в дом входить запрещено. То есть они со мной в квартиру никак не пойдут». И вдруг начинаю рыдать.
Тоже со страху…
Как же растерялись мои менты. И давай отнекиваться. Говорить, что никак не могут мне помочь. А я никак не успокаиваюсь. У меня как будто крантик открылся, и из него полилось неуправляемо. Наверное, месяцами накопленный страх вытекал наружу. Менты бросились к аптечке капли искать. Сердечные. Вдруг у одного мента в глазах мелькнуло озарение:
– А давайте ее домой отвезем. Она же на весь двор воет. Так можно и до скандала…
И повезли они меня домой на своем голубом «Уазике».
Представляете, что там было, когда меня в три часа ночи три мента под белы рученьки привели под дверь?! Наташка все это время на форточке висела и со страху даже с нее упала! А Толик от страху под кровать полез!!!
Вот что есть настоящая шизофрения! Это когда я с хохотом ввалилась в квартиру, из-под кровати вылез мой благоверный, а Наташка поднялась с пола, потирая бок! А когда я рассказала, что же произошло, все до утра так смеялись, так смеялись, остановиться не могли…
Мне иногда думается, что же такое с нами тогда было? Истерический психоз или первые всплески зачаточной шизофрении? А может быть, начальная паранойя? И вообще. Какого черта нам было нужно? Какого рожна не хватало? Может, нам просто изначально не нравилось идти в стаде? Наш протест маршем поперек колонн, которые двигались затылок в затылок в сторону светлого будущего всего человечества, выглядел вот так?
А если бы на пути мне встретился хотя бы один диссидент, я что, примкнула бы не столько из солидарности, а потому что поперек?..
Тогда же, разъезжая по всей Москве, я набрела на Бобсона, моего будущего партнера. Колоритная фигура. Прожженный еврей упитанной наружности. Как же хорошо с ним работалось… Мне Бобсон очень нравился, но он никогда даже намека на возможный флирт не делал. А я видела, не только на меня он производил такое впечатление. Бабы заводились и тихо млели!
У Бобсона был свой партнер, фамилия до такой степени матерная, что он ее стеснялся называть, может Мандеев, поэтому все звали его Менделеев.
Я перестала светиться на закупках по всей Москве. Они сами делали первичный отбор, сами же ездили по периферии, имели своих «корреспондентов» в малых городах России и людей в столице. Сами все отбирали, сами все привозили прямо ко мне, не в смысле на мой четвертый этаж, а в смысле на съемную квартиру, и сами товар сбывали.
Это было хорошо,