Люси Эллен Донкастер выражала крайнее неодобрение, и не удивительно – она пришла в пальто и платье, которые всегда надевала на похороны. Ее шляпка то и дело съезжала набок, невзирая на две длинные булавки с гагатовыми головками, которыми была приколота. От шляпных булавок бывает польза, только если собственных волос в избытке, а Люси Эллен, которая никогда не отличалась пышной шевелюрой, с возрастом начала лысеть. Даже в этот торжественный момент мисс Софи испустила исполненный благодарности вздох при мысли о собственных густых снежно-белых локонах. «В конце концов, что может быть лучше, чем иметь красивые волосы», – подумала она.
Зал, не считая двух первых рядов, был переполнен. Наконец по центральному проходу зашагали трое – сердитый растрепанный мужчина, следом женщина и Дженис Мид.
Гарт узнал бы ее где угодно. Она совсем не изменилась и как будто ничуть не повзрослела – маленькое острое личико, очень яркие глаза. Она проследовала за Мэдоками во второй ряд слева. Мистер Мэдок отступил в сторону, мисс Мэдок, поколебавшись, прошла вперед и села рядом с мистером Ивертоном. Дженис последовала ее примеру. Профессор рывком отставил крайний стул как можно дальше от своих спутниц, быстро уселся, положил ногу на ногу, вытащил из кармана носовой платок и вытер лоб.
Все это врезалось в сознание Гарта. Он даже не смотрел на Мэдока. Молодой человек не сводил глаз с Дженис и думал, какая она красивая в белом теннисном платье и садовой шляпке с черной ленточкой. Мисс Мэдок колыхалась в тяжелом сером пальто, а платье на ней вздувалось и обвисало. Мистер Мэдок в старых фланелевых брюках, рубашке с открытым воротом и безобразном зеленом пиджаке выглядел так, как будто их силой натянули на него в гестапо.
Гарт принялся внимательно разглядывать Мэдока. Этот человек воплощал собой протест. Аура яростного негодования исходила от ученого самым обескураживающим образом. С точки зрения Гарта, Мэдок был одним из тех несчастных людей, для которых цивилизация одновременно отвратительна и необходима. Будучи ученым, он нуждался в ней. Будучи человеком, он бунтовал и ненавидел ее узы.
Явился коронер и занял свое место под аккомпанемент «да, да, да». Давний ритуал, неизменная рутина – и маленький седой человечек со взъерошенными волосами и нетвердой походкой. Но взгляд за стеклами очков в черепаховой оправе был острым и спокойным. Сначала коронер потребовал огласить медицинское заключение. Пожилой мужчина с запавшими щеками быстро и приглушенно прочел его. Гарт расслышал, что пуля попала в правый висок и смерть наступила мгновенно. Все указывало на то, что оружие находилось в непосредственном контакте с головой.
Дженис сплела руки на коленях, пытаясь не слушать. Она упорно твердила себе, что происходящее не имеет никакого отношения к мистеру Харшу. Он жил здесь, был ее другом, а потом исчез, и Дженис надеялась, что он воссоединился с женой и дочерью. Все эти слова о пулях и об оружии никоим образом не касались мистера Харша.
Полицейский врач