поволокли.
– Чаадаев! – вскричал Серый. – Щенок!
Чаадаев закрутился, превратился в морскую свинку. Серый захохотал:
– Ладно, ошибся! Кто следующий? Победоносцев? Александр Третий? Владимир Ульянов? Пошли вон – в песочницу!
Те стали играть в куличики.
– Так-то лучше, – сказал Серый. – А где Константин Леонтьев? Что-то я не вижу его сегодня.
– Я тута! – сказал Константин Леонтьев.
– Дай прикурить.
Константин Леонтьев бросился с зажигалкой.
– А где твой кореш? – полуртом сказал Серый, прикуривая папиросу.
– Кореш?
– Ну, эта противная рожа! Розанов!
– В больничке.
– Триппер? Сифилис? Может быть, СПИД? Веховцы! – заорал Серый. – На выход! С вещами!
Профессора высыпали на плац.
– Ну, что, хуесосы? – сказал им Серый. – Где ваши шляпы? Вопрос на засыпку: что такое долг?
Профессора закивали:
– Долг перед родиной.
– Долг перед родителями, – сказали профессора.
– Врете! Я никому ничего не должен! – сказал Серый охране. – Всех расстрелять, а этого четвертуйте!
Он ткнул пальцем, не глядя, в одного из них.
– Они все здесь такие, – сказал Серый, обращаясь ко мне. – У нас очень много всяких деятелей.
Ахматову выволокли на порог дома без всякой одежды.
– Народ мудрее власти! – завопила голая храбрая женщина.
Я жадно к ней пригляделся.
– Какое тяжелое заблуждение, – содрогнулся Серый.
– Губители! – возвестила Анна Андреевна.
– Перебить ей нос! – приказал Серый охране. – И одеть потеплее!
– Вот ты говоришь: жалко, – вздохнул Серый, расстегивая телогрейку. На груди, как панорама Бородинской битвы, развернулась барочная татуировка. – А я считаю, русские должны мучиться. Так у них на роду написано. Большими буквами. Русские должны мучать русских. Богатые – бедных, и наоборот. Все должно быть путем. Это летный закон самоистребителей. Так тут положено.
– Серый, – спросил я, – зачем?
– А хуй его знает, – весело ответил Серый. – Ты думаешь, я не читал того же Чаадаева? Чаадаев вскрыл вены России. И Победоносцева читал. Сухо, но убедительно. Это я Ульянову кликуху придумал – Ленин. Да, я поощряю бандитов. Да, я превратил эту страну в братскую могилу. И это еще не конец. Веселиться – так веселиться. Давить сок – так давить до конца. Здесь все можно. А посмотри, какая у нас молодежь – я тебе скажу: нарядная молодежь. Все взорвем! Оторвем яички! Пусть падают с небес самолеты и вертолеты! Пусть растащат по домам все рельсы! Пусть сушат сухари. Страна сушеных сухарей. Это в генах. Не знаю, мне нравится.
– Пошли смотреть трупики, – предложил Серый.
– Страшилка, – смешливо поежился я.
Но ошибся. Глубокая заморозка пришлась всем по душе. А Маргарита Ивановна резко обернулась ко мне и сказала:
– Меня не проймешь никаким Интернетом. Я всегда жила под виртуальной звездой первого бала Наташи Ростовой.
Серый так резко обернулся к