Странная моя птица. Ангелина Злобина

познакомьтесь, это Софья Аркадьевна, она будет за вами ухаживать, пока Женя не поправится.

      Девушка тихо поздоровалась и поставила сумку на пол.

      Антонина Николаевна никак не могла отойти ото сна и по-старушечьи испуганно моргала.

      – Я не спала всю ночь, – наконец выговорила она, глядя на доктора снизу вверх, – такая буря… Ветер. Мне нехорошо в такую погоду.

      – Да-да, – закивал Виктор Захарович, – сегодня многие не выспались. Давайте ручку, – врач привычным движением взял тонкое запястье и нахмурился, считая пульс.

      Антонина Николаевна со странным выражением посмотрела на свою руку – маленькую, жилистую как лапка ящерицы, закрыла глаза и отвернулась.

* * *

      За тонкой стенкой обнаружилась узкая комната-пенал, вся обстановка – кровать с панцирной сеткой, на ней свёрнутый полосатый матрас, рядом тумбочка и встроенный шкаф. Вторая дверь выходила на веранду, тесно заставленную цветами во всевозможных кашпо, от приличных глиняных горшков до консервных банок с тропической рассадой. Под развесистым фикусом стояло низкое кресло, рядом – маленький стол и два венских стула.

      Соня разобрала сумку, разложила вещи по полкам, застелила постель, нашла в шкафу кофеварку, а в ящике тумбочки колоду карт.

      Через приоткрытую дверь она слышала, как Актриса жаловалась на головную боль, бессонницу, погоду, на какую-то Галю, которая совершенно не умеет готовить.

      Виктор Захарович несерьёзно сочувствовал, посмеивался, утешал, устало вздыхал, тихонько бормотал «да-да-да», рассеянно барабанил пальцами по подоконнику и, наконец, ушёл.

      Стало тихо. Девушка немного постояла перед зеркалом, поправила волосы и вышла в соседнюю комнату.

      Антонина Николаевна сидела у окна. Соня, глядя на неё, решила, что та спит: голова старухи была склонена к плечу, маленькая рука неподвижно лежала на подлокотнике кресла.