Приезжие крестьяне до того обнаглели, что бросали оскорбления вслед городским рейтерам.
Уже несколько лет прошло с тех пор, как Мартин Лютер прибил свои «95 тезисов» к дверям Замской церкви, а совсем недавно он публично сжёг буллу, отлучавшую его от церкви, и призвал немецкую армию к борьбе с папским засильем. Запах надвигающегося кровопролития уже витал в воздухе, всё больше перебивая сладкие ароматы булочных.
Проезжая через рыночную площадь, Альберт Кельзен наблюдал за разношёрстной толпой. Торговцы неистово кричали, нахваливая свой товар, и чем хуже были предлагаемые изделия и продукты, тем более убедительными казались эти выкрики. Молоденькие красавицы с бледными лицами и пышными бюстами кокетливо поглядывали на проезжающего ландскнехта. Какой-то бродяга извергал изо рта пламя, а затем непонятным образом всасывал его обратно. Один из нищих – старик с длинными, как змеи, прядями волос и воспалёнными глазами – настойчиво предлагал рукописную копию трактата Коперника. Кельзен отказался.
– Как человеку просвещённому, вам лучше оставить этот труд у себя, – сказал он нищему. – Да берегите его, уважаемый, чтоб какой-нибудь бродяга-оборванец не стащил столь редкую вещь!
Миновав шумную площадь, ландскнехт остановился отобедать в первом попавшемся заведении. От хозяина он услышал диковинную историю о местных монашках, которые после упразднения монастыря не стали разъезжаться, а организовали публичный дом и сами принялись обслуживать мужчин. Ещё раз подивившись местным нравам, Альберт Кельзен спросил, как проехать к книжной лавке рядом с университетом. Получив от хозяина расплывчатые пояснения, он продолжил путь.
Торговца книгами звали Томас. Это был согбенный старичок с идеально круглой бородой, что вкупе с пышной шевелюрой образовывала нечто вроде львиной гривы. Первым делом Томас заявил, что запрещённой литературой не торгует, даже за дополнительную плату. На последнем он сделал особенный упор. Кельзен выложил на стол две золотые монеты и попросил «хотя бы взглянуть» на осуждаемые церковью книги. Торговец, будто бы делая одолжение, сгрёб деньги и предложил «к просмотру» литературу, спрятанную от посторонних глаз в маленькой тайной комнате. Кельзен быстро оглядел корешки стоящих фолиантов, сразу же убедившись, что данные книги не представляют особого интереса. Он выложил на стол ещё две монеты, опустил ладонь на ручку сабли, а свободной рукой притянул старика прямо за бороду, прошипев в самое ухо: «In peius, in melius». Томас услужливо засуетился. В тайной комнате он отодвинул шкаф и предложил покупателю протиснуться в узкий проём. В этой «святая святых» Кельзен и обнаружил около сотни редких книг, в том числе и запылённое сочинение Ямвлиха.
– Я хочу приобрести эту, – заявил он торговцу, – но прежде мне понадобятся стол и письменные принадлежности.
Около часа ландскнехт был погружён в письмо. Он бесконечно окунал перо в чернила, пока,