очень хороший писатель!
Вы очень и очень хороший писатель!!!
Вы – Стилист, во что я вкладываю самую громкую из литературных похвал!
Вам светит Нобелевская премия!
Но…
Но никогда больше я не смогу читать Ваших рассказов, поскольку они – яд. А я, хотя существование мое и тщедушно, за исключением тех редких эпизодов, когда мною совершаются попытки самоубийства, в основном хочу жить. Долго. Мне интересно, или совсем не интересно, что, суть, одно и то же, но с разными знаками. И то и другое – свойства живого человека. Живого. Но никак не мертвого, хоть с ног до головы вымажьте его самой белой изо всех существующих красок. Да еще и синьки добавьте!
О, ужас!
А я провожал с Вами зарю своей жизни!
После того, что я прочитал в своем отражении в старом зеркале, и не делайте вид, что не имеете представления о предмете моей горькой иронии, я сжег все хранившиеся, как Вы знаете, еще с детства, бланки и документы. Оставил только необходимое. Для переписки.
Эти Ваши реминисценции из проведенных вместе лет младенчества и полумладенчества, когда я проделывал опыты со скомканной бумагой?!
Дядюшка. Любимый нами дядюшка. Зачем Вы отправили его в тюрьму?
Не пожалели и отца. Вот уж, воистину, «ради красного словца…»
Между прочим, дядюшка, Царствие ему небесное, любил Вас больше, чем меня и Вам доставались самые лучшие от него подарки.
Впрочем, вы помните меня, и одно это уже хорошо.
Впрочем, все сумасшедшие чем-то похожи друг на друга, и здесь Вы правы. Это несумасшедшие ни на что не похожи! Вот им и приходится страдать насморком.
А я уже думал, что Вы совсем и не помните меня?
А Вы помните и меня, и дядюшку, и отца.
А я их совсем не помню.
Я их не любил.
Наверное.
А Вы, как выясняется, любили и очень! Ибо больше всего укусов от нас всегда достается самым близким.
А дядюшкин театр сгорел. И дядюшка в нем.
А может быть, мне это и приснилось. Мне многое снится.
А Вы, вот, не снитесь!
Уж лучше бы Вы забыли о моем существовании!
Хотя Ваш Виталий Фомич мне даже симпатичен, да нет, не даже, просто симпатичен. Одним словом он – из тех людей, на кого стоило бы походить, если бы мировая пропасть не росла так заразительно и притягательно, и когда бы те, кому надобно искать ориентиры, не стремились вслед за Вами заглянуть за ее край, досточтимый Стилист!
Ах, как я люблю Вашу прозу!
Итак, как Вы, наверное, уже догадались, я, пока прочел только Papier Mache, и на этом… я растянулся.
А потом поднялся.
А потом подошел к зеркалу, чего не делал тысячу лет, и долго-долго рассматривал себя.
И увидел себя.
Вот Вас вспомнить, покамест, не могу. Не обессудьте.
Помню только какой-то прыщ на носу, и больше ничего. А интересно, сохранился ли он у Вас и по сей день?
И что такое был Ваш прыщ, как не знак мне?
Берегите