трехсотого врага, то когда же успела убить еще девять? Ведь если верить рассказам Павличенко, немецкие агитаторы кричали по громкоговорителю [44], что разрежут ее на 309 кусков. («То есть знали мой счет!» – утверждала она.) Получается, она оставалась на фронте и после дня рождения, достаточно долго для того, чтобы немцы успели разведать ее счет? Но где это происходило, если Севастополь давно уже пал?
Слава пришла к Людмиле Павличенко внезапно и лишь после того, как ее личный счет исчислялся уже почти двумя сотнями врагов. Честно говоря, история, рассказанная в самой первой публикации о Павличенко в центральной советской прессе, странная. Статья представляла собой письмо некоего сержанта Григорова, который вдруг решил поведать стране о подвигах снайпера, имевшего самый большой личный счет из всех советских снайперов. Почему не прислали корреспондента раньше? В воспоминаниях Людмила Павличенко объясняет это тем, что толком в то время никто не знал, что это за фронтовая профессия – снайпер, а также ссылается на то, что снайперы – не очень веселые и разговорчивые люди, в отличие, например, от пулеметчиков: о пулеметчице Нине Ониловой из ее полка писали много [45].
Сержант Григоров описал в письме такой случай. Людмила засекла немецкого наблюдателя, спрятавшегося в кустах, и стала его караулить. Наблюдатель был опытный, и поймать его в прицел было сложно. Снайпер ждала. Сначала немец показывал ей надетую на палку каску, однако «зоркая комсомолка» не поддалась на провокацию. После этого «по тропинке вдруг прошла домашняя кошка. Это было необычно. Неопытный стрелок мог бы отвлечься и начать глазеть на кошку, а наблюдатель тем временем сделал бы свое дело». Стоит ли говорить, что комсомолка не поддалась и на провокацию с использованием кошки? Но на этом история не закончилась. Появилась… «забавная собака, которая становилась на задние лапы». Однако и собака не отвлекла снайпера. (Удивительный и единственный в своем роде случай применения кошек и собак против снайпера.) Наконец «прямо из-под земли выросло искусно сделанное чучело фашистского солдата… в полной форме, с винтовкой. Это было уже интереснее: само по себе чучело выпрыгнуть не могло, – его мог поднять только человек. Значит, немец именно здесь. Значит, он сейчас появится». Наконец блеснул бинокль, и Павличенко «плавно нажала на спусковой крючок». Немец «клюнул носом и покатился вниз» [46].
Российский историк Олег Каминский первым провел серьезное исследование, проверив правдивость историй о девушке-суперснайпере. Он нашел странные моменты уже в рассказах о самом начале ее фронтового пути. В рассказе Павличенко о боях в Одессе приводится совершенно другой район, чем тот, в котором, согласно документам, вел бои ее полк. Как пишет Людмила Павличенко, командарм Иван Ефимович Петров лично приказал ей набрать взвод снайперов и руководить им [47]. Однако в 1941 и 1942 годах в Красной армии еще не было снайперских взводов. Кроме того, свою фронтовую карьеру Павличенко закончила в звании старшего сержанта,