ложи – дело исключительно человеческое, к Иным отношения не имеет, под Договор не попадает… Слышал небось, как французский сочинитель господин Вольтер выразился о Творце? «Если Его и нет, то Его бы всё равно следовало придумать». Вот точно так же мы, Иные, можем о масонстве сказать. Полезнейшее изобретение!
Ничего столь уж нового в его словах не было. В Петербурге Харальд кое в чём тамошних масонов использовал. Иногда ведь попросить (или приказать) человечку из их среды бывает гораздо действеннее, чем швыряться направо и налево потоками силы. Впрочем, если наши столичные Тёмные лишь использовали петербургские ложи, то графиня Яблонская пошла гораздо дальше – собралась таковую ложу сотворить из ничего. Из уличной грязи, из отбросов!
– Откуда вы так хорошо знаете её планы, дядюшка? – задал я естественный вопрос. – Неужто смогли считать графинины мысли?
– Ага, считаешь их! – скривился дядя Яник. – У неё такая защита стоит, что мало кто из Высших одолеет. Но неужели думаешь ты, что Виктория Евгеньевна держит эти замыслы втайне от своих дозорных? А вот они – не Высшие, и не все даже первого ранга… и не все умеют держать язык за зубами, а мысли за костями черепа. Поэтому за долгие годы по обмолвочке, по крупиночке, по догадочке… сложил я всё это в чёткую картину.
– И что же дальше? В Инквизицию разве стукнуть?
– Я тебе стукну! – Дядюшка шлёпнул ладонью по столу так, что ферзь его подпрыгнул, а пешка с A5 сдвинулась на A4. Неохотно вернул он её на место. – Нам следует держать графинины придумки в строжайшей тайне. Ты даже не представляешь, племянничек, сколь красивую комбинацию тут можно построить! Шахматы по сравнению с этим – тьфу, жалкое подобие! И тебе я сейчас поведал лишь затем, что по-родственному доверяю. Ну и когда придёт время сию комбинацию разыгрывать, то и тебе отведена будет некая роль.
– Ладно, дядюшка, – двинул я правую ладью в дело. – С графиниными задумками, с мировыми идеями – тут всё понятно. А вот скажите-ка лучше, почему князя Корсунова проморгали? Он же с задатками Тёмного Иного! Почему до сих пор не посвящён?
– И не будет! – Дядя Яник вновь хлопнул по столешнице, на сей раз без ущерба для фигур. – Не бывать ему Иным, пока я тверской Дозор возглавляю. А чтобы лучше ты понял почему, просвещу тебя относительно Модеста Яковлевича. Очень любопытное, надо сказать, насекомое.
– Почему же вы не дали мне сведений на него наряду с прочей городской знатью? – задал я давно мучивший меня вопрос.
– Хотел, чтобы он оказался для тебя неожиданностью… то есть чтобы выводы твои были непредвзяты. Ибо мнится мне, что с князем этим тебе доведётся ещё пересекаться под острыми углами. Кстати, к большому сожалению, но тебе мат, – двинул он оставшегося своего коня совсем неожиданным для меня образом. – Зевнул ты, Андрюша, увлёкся… Ну да ладно, слушай внимательно.
Князь Модест Яковлевич Корсунов оказался родовитей некуда – по отцу он вёл своё происхождение от самого Рюрика, а по матери приходился дальней