.

выход. Во-первых, собираю волосы на затылке и закалываю их ручкой. Затем даю Мануэле свою бутылку с водой и пытаюсь пошутить с девочками из бухгалтерии, угощаю их жевательной резинкой с клубничным вкусом. Становится еще жарче. Я беру из сумочки веер и обмахиваюсь им. Как жарко!

      В этот момент мужчина, который держался на заднем плане, опираясь о стену, подходит ко мне и берет меня под локоть.

      – Ты нормально себя чувствуешь?

      Не взглянув и не перестав обмахиваться, отвечаю:

      – Уф! Тебе правду сказать или как?

      – Предпочитаю правду.

      Повеселев, я поворачиваюсь к нему, и вдруг мой нос натыкается на серый пиджак. Приятно пахнет. Дорогой аромат.

      Но почему он стоит так близко?

      Отхожу на шаг назад и смотрю на того, с кем имею дело. Разумеется, он высокий, я ему по узел галстука. Шатен, почти русый, молодой, светлоглазый. Я шепчу так тихо, чтобы меня мог слышать только он:

      – Между нами говоря, мне никогда не нравились лифты, и, если двери долго не открываются, у меня начинают играть нервы, и…

      – Нервы?

      – Ага…

      – Что значит «начинают играть нервы»?

      – На моем языке это значит терять равновесие и сходить с ума, – отвечаю, продолжая обмахиваться. – Поверь мне. Мне не хотелось бы видеть себя в таком состоянии. Еще немного, и я начну брызгать слюной и крутить головой в разные стороны, как девочка из фильма «Заклинание». Короче, настоящее представление! – Я еще больше нервничаю и спрашиваю его, чтобы успокоиться: – Хочешь клубничную жвачку?

      – Спасибо, – говорит он и берет одну.

      Но что самое интересное, он разворачивает упаковку и кладет жвачку мне в рот. Я с удивлением беру ее и, не знаю почему, открываю другую жвачку и угощаю теперь его. Он, улыбнувшись, принимает угощение.

      Я смотрю на Мануэлу и на остальных. Они по-прежнему в истерике, бледные и вспотевшие. И поэтому, чтобы самой не запаниковать, я пытаюсь завязать разговор с незнакомцем.

      – Ты новенький в компании?

      – Нет.

      Лифт дергается, и все визжат. И я, конечно. Я хватаюсь за руку мужчины и тяну его за рукав. Когда осознаю, что делаю, моментально его отпускаю.

      – Извини… извини.

      – Успокойся, все в порядке.

      Но я не могу оставаться спокойной. Как я могу быть спокойной, когда мы заперты в лифте? Вдруг я чувствую покалывание на шее. Открываю сумочку и беру зеркало. Смотрю на себя и начинаю ругаться:

      – Свинство, свинство! Я покрываюсь пятнами!

      Мужчина удивленно смотрит на меня. Я убираю волосы с шеи и показываю ему.

      – Когда я нервничаю, у меня на коже появляются красные пятна, видишь?

      Он кивает, а я чешусь.

      – Нет, – говорит он, хватая меня за руку. – Если будешь чесать, станет еще хуже.

      И вдруг наклоняется и дует мне на шею. О боже мой! Как он приятно пахнет и какое удовольствие вдыхать его аромат! Через две секунды я осознаю, что испустила стон.

      Что я делаю?

      Я закрываю шею и пытаюсь сменить