В душе мисс Тавернер бушевала ярость, поэтому она отвернулась.
Владелец коляски неспешно сошел на землю и приблизился к девушке.
– С чего это вдруг такая робость? – поинтересовался он. – Вчера, во время нашей встречи, вам было, что сказать мне.
Мисс Тавернер повернула голову, чтобы взглянуть на него. Щеки ее заалели, но ответила она без малейших признаков застенчивости:
– Прошу вас, поезжайте далее, сэр. Мне нечего сказать вам, и мои заботы вас не касаются.
– То же самое – или нечто в этом роде – вы уже говорили мне давеча, – заметил он. – Но скажите мне: когда вы улыбаетесь, то становитесь еще красивее? Нет, я не жалуюсь, ничуть: вы эффектно меня очаровываете – кто бы мог подумать, что я найду подобное в Грантеме! Однако мне хотелось бы посмотреть, что бывает, когда вы не хмуритесь.
Глаза мисс Тавернер метали молнии.
– Великолепно! – сказал джентльмен. – Разумеется, блондинки нынче не в моде, но вы, знаете ли, – нечто особенное.
– Вы дерзите мне, сэр! – заявила мисс Тавернер.
Он рассмеялся.
– Напротив, я необычайно вежлив.
– Будь сейчас рядом со мною мой брат, вы бы не осмелились вести себя подобным образом, – сказала она, взглянув ему прямо в глаза.
– Разумеется, нет, – невозмутимо согласился он. – Ваш брат нам очень мешал бы. Как вас зовут?
– И вновь, сэр, заявляю вам: это никоим образом вас не касается.
– Загадка, – пробормотал он. – Что ж, я буду называть вас Клориндой. Могу ли помочь вам надеть вашу туфельку?
Джудит вздрогнула, на щеках ее расцвел жаркий румянец.
– Нет! – с негодованием воскликнула она. – Вы ничего не можете сделать для меня, разве что уехать по своим делам!
– Ну, это уж как раз легко! – отозвался он, потом наклонился и, прежде чем она успела сообразить, каковы его намерения, подхватил ее на руки и понес к коляске.
Мисс Тавернер следовало бы закричать либо лишиться чувств. Но она изумилась настолько, что не сделала ни того, ни другого. Едва придя в себя от удивления, что ее так легко подняли на руки (словно она была пушинкой, а ведь ей было прекрасно известно – это не соответствует действительности), девушка отвесила наглецу звонкую пощечину, вложив в нее всю свою силу.
Он лишь поморщился, но рук не разжал, а, напротив, лишь крепче прижал ее к себе.
– Никогда не бейте открытой ладонью, Клоринда, – посоветовал он. – Через минуту я покажу вам, как это делается. Ну, а теперь давайте наверх!
Мисс Тавернер обнаружила, что ее подбрасывают в коляску, и в некотором замешательстве приземлилась на сиденье. Джентльмен в пальто с пелеринами поднял ее зонтик и передал его ей, затем взял из безвольной руки сандалию и спокойно подставил для того, чтобы она всунула в нее ступню.
Попытаться отнять сандалию – значило поставить себя в еще более дурацкое положение; спуститься же вниз из коляски было решительно невозможно. Посему мисс Тавернер,