пожал Диме руку, поблагодарил его за всё, пожелал приятной ночи и вернулся в бар. За нашим столиком уже сидели какие-то парни. Я выловил официанта, попросил у него джин со льдом и счёт.
Через полчаса я стоял около подъезда Леночки. Сам того не желая, я позвонил ей. Было бы очень хорошо, если бы она не сняла трубку или сказала бы, что она не дома, или дома её родители, или что-нибудь в этом духе, но после трёх гудков я услышал её голос. На фоне негромко играла музыка, она долго рассказывала мне о том, как прошла её неделя. Я почти никак не реагировал на её рассказ и прогуливался вокруг дома, пытаясь найти её окна, чтобы понять, дома она или нет, но я совсем не помнил, какие из них её. Наконец, рассказ перешёл к тому, что хорошо, что родители уехали, и плохо, что не приехал я. Я сказал, что скоро приеду. Она стала ещё радостней, похвасталась тем, что у неё даже есть что выпить. Положив трубку, я присел на лавочку рядом с её подъездом и начал выжидать двадцать минут, за которые пообещал приехать. Пока сидел, написал родителям, что останусь у Димы, и пожелал им спокойной ночи. Всё, что было вокруг, вызывало у меня самые необъяснимые чувства, которые смешивались со всем, что произошло за день.
Я прилёг на лавку и посмотрел на небо. Человека можно определить по одному лишь его представлению о звездах: если он считает, что звезды далеко от нас, значит с ним безобразно легко можно обсудить погоду, или политику, или всё на свете, что не касается звезд; а вот если же он убежден, что звезды находятся необычайно высоко над нами, – с ним можно что угодно – даже разыскать парочку новых ярких точек на небе. От подхода к таким вещам и складывается человек, его суть. Когда говорят, что противоположности тянет друг к другу, я предпочитаю не отвечать на это, потому что знаю, даже если их и притянет что-то, с такой же скоростью оно же и отбросит их друг от друга в разные стороны, в разные уголки звёздного неба.
Я не стал искать оправданий тому, что делал. Я просто поднялся на лифте на шестой этаж и позвонил в звонок. Она открыла сразу и прыгнула мне на шею. А на щеке всё ещё оставались губы Лары.
Леночка предложила мне выпить. Я сказал, что не отказался бы от кофе. Она в недоумении достала турку из шкафчика. Я попытался объяснить ей свою шутку, о том, что крепкий кофе нужен тем, у кого в жизни нет ничего крепкого, кроме кофе. Она же повела носом, нахмурилась и сказала, что от меня пахнет чем-то покрепче, чем кофе.
– Как ты думаешь, – начал я, – звёзды высоко или далеко?
– Что за глупый вопрос? – она немного сердилась.
– Я и сам не знаю.
3
Казалось, всё было хорошо. Скорее, не плохо.
Я неожиданно для самого себя превратился в подобие настоящего человека: у меня были деньги, к которым я даже успел привыкнуть за три недели, девушка, от которой я не зависел, как от предыдущей, образ жизни, о котором мог бы мечтать каждый, – приятное безделье, кайф, как выразилась та девушка из бара, Лара.
С Леночкой мы стали видеться намного чаще. Сходили