и пойдет, они скоро в люди выбьются. Поди, собственный дом купят. Без домовладельца и аренды. Дашутка на швею выучится, как мечтает. Мать станет чаи гонять сутки напролет, а Петька – сахарными петушками лакомиться.
Широко улыбаясь грезам, Макар еще больше ускорился.
6
– Батюшка ваш меня отослал. Как помню – воскресенье было, когда я его живым видала в последний раз, – Аксинья всхлипнула, но больше для виду. – Я и сама выходной собиралась просить – к сестре сходить, да за утро раздумала. Распря у нас с ней вышла аккурат накануне… А Сергей Мефодьевич как раз вернулся откуда-то в добром настрое. Но как меня заметил – так сразу и огорчился. Походил-походил, да и ко мне на кухню. Иди-ка, говорит, Аксинья, где-нибудь погуляй. Родных навести, или, если вдруг желание будет, в синематограф загляни. Я отвечаю: да некуда мне идти, дел нет. А он на чай мне дал, да щедро – целый пятерик! Тут уж как можно упрямиться? Собралась я да и пошла, в самом деле. К сестре все же пришлось податься, хотя и разлад у нас с ней случился…
– А вернулась когда?
– Так на второй день. С утра и пришла.
– Черный ход ты открыла?
– Нет, не я. Не приметила даже, отперт ли он. Мы через него и не ходили, почитай, никогда.
– И потом что?
– Захожу, зову вашего батюшку, зову… Тишь. Думала, снова куда вышел. За уборку принялась. Вот, гляжу я в его спаленку – а там он и лежит… – вздохнув, кухарка перекрестилась.
– Почему же ты никому не сказала? Из-за тебя он, выходит, неделю так пролежал! – не в силах больше сдерживаться, закричал Бирюлев.
Аксинья прижала руки к ушам и запричитала:
– Простите меня бабу-дуру – шибко испугалась! Неровен час бы и меня за ушко… Ведь всегда так: что случись – сразу прислуга виновата.
Оглядывая нищую избу – даже пол земляной – репортер склонялся к тому, чтобы поверить кухарке. Если бы Аксинья имела какое-то отношение к смерти отца, то вряд ли бы ей хватило смекалки и выдержки не бросить все и не сбежать сразу же.
– Вон и с Матрешкой так. Забрали ее. В смерти хозяина винят. Хотя какая из нее убийца? Семеро по лавкам. И избу ей сожгли. Видели небось, когда мимо шли? Детки еешные теперь по миру пойдут голодранцами.
По дороге репортер обратил внимание на обгоревший, распахнутый настежь дом. От него тянуло гарью вперемешку с сыростью – похоже, пожар произошел совсем недавно.
– Что, говоришь, с ней? – прежнее объяснение он прослушал.
– В полицию увели. Дескать – хозяина своего порешила. То бишь, господина Коховского.
Бирюлев смутно вспомнил служанку, которую встретил на пороге дома Старого Леха.
– Его убили невидимые. Как, думаю, и моего отца.
– Вот и я про то же! Матрешка-то не при чем! Но вроде штуку какую-то покраденную у нее нашли.
Что же сказали в полиции про прислугу? Отчего-то сыщики не желали признавать ее причастность к невидимым… Точно: у половины жертв горничных да кухарок