похоже, скоро очнутся. Просто шок, временная энергетическая кома. А третий? Ого! – Тим поспешно «отщелкнул», чтобы не смотреть. – Фу! Проклятье! Ох, что же я натворил!»
Тим почувствовал, что ноги сами несут его прочь. «Как меня сюда занесло? Ах да, я же шел к Марианне. Душу из нее хотел вытрясти. А получилось… вот».
Тим быстро шел дворами, стараясь, чтобы не заплетались ноги. «Марианна – это хорошо. Душу я из нее, положим, все равно выну. Но потом. А сейчас мне нужно убежище. И срочно. Главное – дойти. Здесь недалеко. Или все же передохнуть? Я только на секундочку… – Тим присел на скамейку у детской площадки и закурил. – Ладно, я не убил этого парня. Он тоже очнется. Но он уже труп. Теперь у него все здоровые органы станут больными. А все больные – почки, например – станут больны смертельно. И даже я, сотворивший это, не смогу его вытянуть. А стоит ли горевать, Тим? Ну, было пьяное молодое дерьмо с ножиком. Мало они тебя в армии мудохали? Ты вспомни, как на тебе «дедушки» отрабатывали приемы карате. Четверо на одного.
Нет, не то. Ведь тогда ты никого не тронул. Ты ставил блоки, не пропустил ни одного серьезного удара и ждал, когда им надоест. Ты их жалел, Тим, тебе было за них стыдно. Но почему ты не пожалел сейчас? Как ты мог забыть, Тим, что у тебя только два шарика?»
Он с усилием оторвался от скамейки и нетвердыми шагами двинулся вперед. «Довели. Они меня довели. Сволочи, уроды, выродки! Они хотят, чтобы я стал такой же, как они. А вот х…й вам в белы рученьки!!!»
Дорогу перебежала кошка. Неважно. «Ничего не вспоминай, Тим, – сказал он себе. – Когда ты сделал это в первый раз, тебе было двенадцать лет. До смерти напуганный ребенок не может отвечать за свои поступки. И то, что эта женщина была ни в чем не виновата… А может, и была. Ты не знал, что она психиатр, ты только увидел, что она причинит тебе зло. И когда она, мило улыбаясь, взяла тебя за руку, ты ей так врезал…
Интересно, она поняла, что это сделал ты? Вряд ли. Скорее всего, пси-способности не укладывались в ее систему представлений. Она была тупая, Тим. И версия с настольной лампой, которую вдруг закоротило и на которую она в этот момент облокотилась, – эта версия устраивала всех. Кроме тебя. Потому что ты хотел знать, что с тобой происходит, и рассказал о своих необычных способностях родителям. А они привели тебя к этой женщине. Спасибо, мама и папа, за визит к врачу. И за таблетки. Они действительно снизили мне порог нервной возбудимости. И от любви к вам вылечили тоже. Ведь я очень не хотел их принимать.
В последний раз я видел эту женщину, когда мне было пятнадцать. Я уже был умен, и она сказала предкам, что я, слава богу, совершенно здоров. Для мальчика беда прошла стороной. А вот для нее – нет. Я понял, что она умирает, и разглядел причину. И промолчал. Люди научили меня скрываться и молчать. Так почему мне по-прежнему стыдно за то, что они тупые, зашоренные, бесстыдные? Почему я по-прежнему хочу всех и вся изменить? Ведь у меня есть только один критерий – я сам. А если переделать всех людей по моему образу и подобию… Намного ли лучше они станут?»
Тим