Публика там избалована. Чересчур много замечательных менестрелей добивалось её расположения, просто-таки унижалось ради маломальского внимания к своему песенному богатству.
В общем, решил Акарч, непростое время следует переждать на Клямщине, где люди не сильно придирчивы, но к искусству по инерции тянутся. Ну и ладно, что живая молодёжь вошла в посмертие, либо загодя убралась на восток из Цанцкого воеводства. Подумаешь, старым обитателям замков Клямщины стиль «нового разговора» – ничуть не близок. Акарч всё перетерпит и всех убедит, что поёт единственно правильно и хорошо. Говорят, в терпении – счастье.
К моменту появления в Баларме счастливчик с лютней объездил вдоль и поперёк не только Клямщину, но и всё Цанцкое воеводство. Везде, где возникала возможность прикормиться, менестрель задерживался надолго. Лучше как следует надоесть в одном гостеприимном замке, рассуждал Акарч, чем ездить туда-сюда и примелькаться повсюду.
Только проходит время – и оказывается, что примелькался ты в целой куче великанских замков: в Гарме у грозного Югера, в Батурме у жёлчного Ногера, в Ро у одноимённого великана, в Оксе у великанши Клюп…
Но Клямщина не безгранична. В замок, где основательно погостил, второй раз не сунешься раньше, чем через год. Известно, как легко меняют милость на гнев Югер, Ногер и Ро. Вот и думаешь, куда бы ещё податься, чтобы не испытывать радушие того или иного лорда-великана. Тогда-то и приходят на память особые замки, которые великанам больше не принадлежат – замки Инквизиции.
Для начала ты решаешься выступить в перенаселённом замке Боркс, полном великанов с дырчатой кожей. И тобой довольны. Шестая раса – она по пустякам не придирается. Ну а после Боркса приходит черёд Баларма.
По правде говоря, в этот замок Акарча никто не приглашал. Но ведь и не прогоняли с порога. Позволили даже выступить. На парадном дворе собрались все балармские обитатели, слушали без большого воодушевления, но, по крайней мере, внимательно.
Возможно, боялись пропустить тему для доноса? Но когда ты правильный менестрель, доносительство тебя волнует не слишком, ибо Владыке Смерти сердиться на тебя не за что, а лжесвидетельство строго наказуемо сразу несколькими мертвецкими кодексами.
Акарч выпевал тексты, полезные для некрократии: «Эуза сошла с ума», «Смерть идёт по жизни, улыбаясь» – это собственного сочинения. Или мертвецкую народную «Живой Император обормот».
Эту последнюю – монотонную песню из трёх слов, исполненную не самого искромётного юмора – ещё год назад особенно тепло встречали живые молодые люди, готовящиеся стать мертвецами. Самим же мертвецам такое не смешно. Но из репертуара песни не выбросишь, особенно если нечем её заменить. А то спросят, где осуждение Живого Императора, да нападёт на него икота? Как это вы ни словом его не осудили?
Не сочинять же про Живого Императора новых песен, а то вдруг выйдет недостаточно зло, скажут ещё: возбуждал в публике нездоровый интерес к жизни, не позволял