уж эти люди! Отчего они тобой восторгаются и чего ради разочаровываются? Непостижимые существа, склонные сливаться в стихийные массы, неразличимые даже цепким умом дракона!
Даже выучившись речи и выспросив у Хафиза, что только можно, Драеладр не понимал в чём-то главном людей – даже самых близких и дружественных.
Во-первых, загадочного Чичеро, рассказывая о котором, Хафиз путал и себя и собеседника. Во-вторых, самого Хафиза: что он делает здесь, в Ярале, где нравы лишены утончённости и мало кто нуждается в наложниках? В-третьих, Бларпа Эйуоя: каково его родство с драконами, о чём он постоянно думает и куда исчезает? В-четвёртых, Эрнестину Кэнэкту: чем она встревожена, когда напускает на себя беззаботный вид? В-пятых, одноглазого чернолицего карлика Дулдокравна: как он, отдельный живой человек, мог быть составной частью мертвеца Чичеро? В-шестых, конечно, провидицу Бланш – ибо никто до конца не поймёт настоящую провидицу.
Ну, а в-седьмых… (да нет, это во-первых!), он ещё не мог понять Лулу Марципарину Бианку – собственную мать. Что с ней стряслось, и где она теперь? Теперь, когда дворец пришлось сменить на отшельничью хижину, и рядом из многих человеческих воспитателей остался один Хафиз.
Надо признать, уземфец старался, но был далеко не всеведущ, к тому же владел искусством темнить и плутовать. Почти каждое событие, в котором участвовали люди, дракону приходилось, прибегая к помощи Хафиза, долго истолковывать самому. Потом иногда оказывалось, что наложник ответ знал, просто стеснялся озвучить сразу.
Взять бы хоть ту самую первую, благостную встречу с толпой, когда гордая Лулу вынесла вылупившегося сына на балкон. От слишком громких приветствий дракон спрятал голову под крыло. Люди же огорчённо ждали, когда же он на них посмотрит, чтобы осчастливленными разойтись.
– Зачем они караулили моё рождение? – как-то спросил Драеладр у Хафиза. Тот ответил, что яральцы, должно быть, надеялись своим участием помочь ему вылупиться. Помогли – и ушли восвояси.
– Да? – усомнился дракон. – Что-то я не почувствовал никакой помощи. Даже наоборот.
Тогда Хафиз нехотя припомнил иной повод для стечения народа:
– Есть ещё примета. На кого поглядит новорожденный Драеладр, тому подарит удачу и долгую жизнь.
– Вот это уже похоже на правду, – с усмешкой в голосе заключил дракон. Ну ещё бы не усмехаться: Хафиз перестал темнить – и всё тут же прояснилось. Отдельный вопрос – зачем темнил Хафиз, но зато люди…
Люди с этих пор ему казались всё понятнее – с каждым днём. Если и подбрасывали загадки, то – решаемые без труда.
Следующая загадка – о людском разочаровании. О резком переходе от обожания Драеладра к полному обесцениванию. Резком, как по команде.
– Так разве это ещё секрет? – удивился Хафиз. – Ведь следователи госпожи Кэнэкты давно хорошо поработали со смутьянами, – тут уземфец напомнил о вражеских некроталерах, ввергших в беду троих грузчиков. Ну, и о подачках поскромнее, за которые