с колен. Цадик Цевеон протянул руки к Мануилу, взял его из рук оробевшей Мириам и снова замер, покачиваясь и разглядывая младенца на своих руках. У Мириам захолодело сердце, потому что она увидела забрызганное кровью голубя лицо Мануила, но старческие глаза не заметили этого.
– Долго я ждал, – дрожащим тонким голосом сказал цадик Цевеон и замолчал.
Священник кашлянул, дощипывая голубя.
– Объявляю тебя очищенной по закону Моисееву, – сказал он торопливо.
– И вот я дождался, – вздохнул цадик Цевеон.
Священник кашлянул еще раз и оглянулся в поисках горшка для варева.
– Отпускаю тебя с миром, дщерь Израилева, – закончил он и строго оглядел собравшихся.
– Ныне отпускаешь раба Твоего, – нараспев сказал старец, – раба Твоего, Владыко, – он снова замолчал, покачиваясь и собираясь с силами. – Владыко, по слову Твоему, – он еще помолчал. – По слову Твоему с миром…
– О благочестивый Цевеон… – нетерпеливо начал его священник, отирая руки.
– Свет к просвещению язычников… – продолжал нараспев цадик, не слыша ничего из-под толщи своих лет.
– О праведный и наиблагочестивейший Цевеон!..
– …Славу народа Твоего Израиля…
– Воистину так! – вдруг выкрикнул Иошаат, не выдержав.
Вот он – его час, он дождался! Дождался признания его Мануила, дождался из уст праведного старца, живой реликвии Храма, слов, сказанных здесь же, в Храме, при стечении народа, слов, которые постоянно звучат в его душе!
Цадик Цевеон долго смотрел на Иошаата, погруженный в свои мысли, потом передал Мануила обратно в руки Мириам, еще постоял, покачиваясь.
– Се, лежит Сей… – он накрыл ладонью высохшей, словно слетевший со смоковницы лист, лоб Мануилу.
– Агнец Божий! – раздался чей-то резкий выкрик.
Иошаат растерянно оглянулся. Престарелый Цевеон поднял руку и поднес к своим полуслепым глазам.
– … На падение и на восстание многих в Израиле и в предмет пререканий, – сказал он, продолжая удивленно рассматривать свою ладонь.
– Агнец Божий! – снова раздался пронзительный выкрик.
– Ан-Нах! Ан-Нах! Пророчица! Сама! – испуганно зашелестели женщины.
Толпа расступилась, пропуская высокую костлявую старуху в черном одеянии.
– Радуйся, жена, принесшая нам жертвенного ягненка! – Ан-Нах воздела руку над головой Мириам. – Радуйся, народ, получивший ягненка на заклание!
Мириам растерянно, словно несправедливо обиженный ребенок, повернулась к Иошаату. Губы ее задрожали. Он стоял, не дыша и только сжимая и разжимая ладони. Мириам беспомощно посмотрела на цадика Цевеона. Старец тоже поднял над ее головой руку.
– И тебе самой оружие пройдет душу!
Мириам в ужасе заметила кровь на его руке.
Кровь… Ягненок!.. Пройдет душу…
Она покачнулась и медленно сползла на плиты Храма. Толпа взволнованно загудела,