под рукой разбуженный порывом ветра Дажд и недовольно закряхтит, Иллели примет решение.
Молчаливой тенью она скользнет к Исмаилу и начнет распутывать его от веревок, помогая себе зубами. Освобожденный Исмаил только глянет в ее бездонные глаза и молча махнет ей рукой по направлению ветра, и она поймет его, и пойдет туда, прижимая к раненой груди Дажда, но не чувствуя боли, соразмеряя шаги с порывами бури, чтобы не привлечь к себе внимание, проваливаясь по щиколотки в песок и обдирая ноги о камни.
Она найдет укрытие среди скал и затаится там, как раненая кошка, чутко вслушиваясь в визжащую ночь и прижимая к себе Дажда. Долго будет тянуться это ожидание, изводя и обессиливая ее. До нее донесется неясный шорох, короткое звяканье, глухой перестук – и снова тишина. А потом – медленные, страшные в своей неведомости звуки шагов, окружающие ее то слева, то справа. Иллели стиснет Дажда, заклиная его промолчать и не выдать себя, и обратится к небу и земле, солнцу и луне, материнскому своему молоку и теплу детского тельца в ее объятиях с просьбой избавить ее от мук, когда мрак сгустится перед нею страшными космами. Иллели задохнется от ужаса и отчаяния, но это окажется Исмаил, ведущий коня в поводу. Он молча присядет рядом, чтобы отдохнуть, а потом усадит ее с Даждом в руках на коня и поведет через нагромождение камней, держа коня за уздечку и успокаивая при порывах ветра ласковым поглаживанием морды. И когда они пройдут каменистую гряду, и смесь песка, ветра и темноты чуть поблекнет по левую руку, Исмаил легко вскочит на коня позади Иллели, повернет его налево и пустит его вскачь – на восток.
Глава шестая
Ииссах
– Посмотри, какое солнце, Мириам! – Иошаат поднял голову и улыбнулся.
Солнце было всюду. Оно с птичьей суетливостью прыгало по листве деревьев, так что больно становилась глазам, но это была благословенная боль, и жертвенным туком растекалось по камням дороги, словно вымаливая прощение построившему ее великому грешнику.
– Господь радуется, Господь благословляет вас! – заторопилась Шелима, пристраиваясь то слева, то справа.
– Чудесный день, – сказала Мириам.
– Весенний, Мириам! Знаменательный! Кончились дни твои сегодня! И равви осчастливил нас, идет с нами.
– День хороший, теплый, – кивнул равви Менахем, – а я давно не видел цадика Цевеона.
Иошаат долго готовился к этому дню, торопил время, высчитывал оставшиеся дни, напоминал Мириам подготовить самую праздничную одежду.
Как же! Они пойдут в Иевус, в главный Храм Израиля, и надо выглядеть достойно.
Он был так рад наступившему, наконец, этому дню, что не стал спорить, когда пронырливая Шелима увязалась с ними. Решение же равви Менахема присоединиться к ним и вместе идти в Иевус было как нельзя более кстати. В последнее время на дорогах стало тревожно, так что еще один человек, да еще равви, будет вовсе не лишний.
Они уже вышли из Бет-Лехема и направились по дороге, ведущей в Иевус. Пологий амфитеатр