клешня сжала грудную клетку. Капюшон скрывал лицо мужчины, но глаза горели во тьме потусторонним светом.
Серафина снова застыла.
Мужчина хрипло прошептал:
– Я не причиню тебе вреда, дитя…
2
Услышав эти жуткие слова, Серафина словно очнулась. Буквально секунду назад она видела, что за ними последует. «Не выйдет, крыса!» Она повернулась и с новыми силами кинулась бежать.
Она мчалась сквозь лабиринт по сходящимся и расходящимся туннелям, неслась как вихрь, уверенная, что оставила его далеко позади. Но, оглянувшись через плечо, увидела, что страшный человек дышит ей в затылок: он летел, раскинув полы плаща и планируя на них, как на крыльях, протягивая к ней окровавленные руки.
Серафина попыталась ускорить бег, но в тот момент, когда она уже достигла ступеней, ведущих к основному уровню подвала, человек в черном все-таки настиг ее. Одна рука стиснула плечо, другая сомкнулась на шее. Серафина повернулась и зашипела, как рассерженный зверек. Потом завертелась, яростно отбиваясь, и выскользнула из его хватки.
Она рванула вверх по лестнице, перескакивая сразу через три ступени, но он следовал за ней по пятам. Наконец он дотянулся и схватил ее за волосы. Серафина закричала от боли.
– Хватит сопротивляться, малышка, – произнес он спокойно, хотя его пальцы по-прежнему выдирали ей пряди волос.
– Ни за что, – огрызнулась она и укусила его за руку.
Она сражалась со всей яростью, на какую была способна, царапалась и кусалась, но силы были слишком неравны. Человек в черном прижал ее к груди и обвил руками.
Полы плаща поднялись вокруг нее, мерцая серой дымкой. Серафина задыхалась от одуряющего запаха гнили. В ушах стоял отвратительный стук, плащ закручивался и сжимался вокруг нее. Наверное, так стискивает жертву своими кольцами удав.
– Я не причиню тебе вреда, дитя, – вновь жутко зарокотал голос, как будто его обладатель не владел собой, а был во власти безумного голодного духа.
Полы плаща накрыли Серафину с головой, к горлу подкатила тошнота. Она чувствовала, как душа ускользает, – нет, не ускользает, ее вытягивают, выдергивают. Смерть подступила так близко, что тьма застила глаза, и Серафина уже слышала крики детей, прошедших этот путь до нее.
– Нет! Нет! Нет! – закричала она, упираясь.
Она вовсе не хотела исчезать. Дико шипя, она вцепилась ногтями в лицо страшного человека, метя в глаза. Она била его ногами в грудь, кусалась, рычала, как бешеный зверь, ощущая на губах вкус его крови. Девочка в желтом тоже сопротивлялась, но совсем не так. В конце концов Серафине удалось снова вырваться. Она упала на каменный пол, но приземлилась на ноги и тут же метнулась в сторону.
Серафина хотела обратно к отцу, но понимала, что так далеко ей не добежать. Она помчалась по коридору, влетела в главную кухню – там было не меньше дюжины уголков, где можно спрятаться. Скользнуть в черную чугунную плиту? Забиться между медными горшками на полке под самым потолком? Нет. Тут требовалось что-то