апрель… Холодная вода,
Грачи уже кричат, изнемогая.
И что ни день, то новая беда
Глядит, из-за угла подстерегая.
Ветер после Покрова
Ветер, безумный ветер
Выстудить всё готов.
А ведь вчера на свете
Тихий гостил Покров.
Переживём и это,
Было и холодней.
Мало ли у поэта
В жизни ненастных дней.
На Ямском лугу
На Ямском лугу коровы
Голубые видят сны,
А по Хупте до Петрова
Раздаётся свист блесны.
Скоро заморозки грянут,
И тогда и этот луг,
И деревья мёрзнуть станут,
Собирая снег вокруг,
Чтоб в серебряные шубы
Ивы хрупкие одеть,
Чтоб обветренные губы
Продолжали песни петь.
А пока лежат коровы,
Голубые видят сны,
И по Хупте до Петрова
Раздаётся свист блесны.
Синицы
Что-то, видно, проведали птицы,
И не так что-то в этом краю,
Если ранней порою синицы
Из лесов прилетели к жилью.
И стучатся в оконную раму,
Не дождавшись ответа, стучат.
Будто просят принять телеграмму,
Но отводят глаза и молчат.
Что в лесах в этот час происходит,
Почему тянет птицу к жилью?
Лишь одной, вероятно, природе
Птицы выдадут тайну свою.
И стучатся в окно осторожно
Две синицы, два робких зрачка.
И понять их, наверное, можно,
Невозможно услышать пока.
Смог 2010 года
Леониду Сергееву
Только в нижнем буфете прохладно,
А на улице смог и жара…
– Завтра будешь?
– Не знаю…
– Ну ладно…
Семь часов… Закрывают… Пора.
А назавтра не встретимся снова,
Не расскажем, как ночь не спалось,
А увидимся, буркнем: «Здорово!
Как там дома-то? Всё обошлось?»
Перескажем последние сплетни,
Сядем плотно за круглым столом.
Смог московский, диковинный, летний
Оседает уже над Кремлём.
И, конечно, он суть разговора,
Каждый чистого воздуха ждёт.
– И когда он отступит?
– Не скоро!
– Ладно! Выпьем, а то не сойдёт!..
– Ты куда?
– На метро к «Баррикадной»…
– Пиво пить?
– Неохота, жара…
– Завтра будешь?
– Не знаю…
– Ну ладно…
Семь часов… Закрывают… Пора…
Сом
Конец сентября, не купаются,
Неспешно разводят костры,
И листья летят, осыпаются
Вдохнувшие дыма кусты.
И правда, погода шашлычная,
Ни мошки нет, ни комарья,
И что-то далёкое, личное
Представила память